— Не, нормально! — возмутилась Таня. — За толстуху
промолчу, хотя это моветон и бодишейминг, а вот кто тут малахольный, еще
доказать нужно. Я б давно из дома сбежала, чем терпеть… унижения.
Золушка прищурилась:
— А ты сама почему не сбегаешь? С тобой тут никто не
считается.
— Много ты понимаешь. Ты вообще меня не знаешь.
— А ты не знаешь ни-че-го, что вокруг происходит! Ты
тупая, как корова! Толстуха! Гора жира! Тюлениха!
Рука у Тани как-то сама поднялась, и хотя она
никогда не была сторонницей силовых решений, ей пришлось мысленно признать, что
оплеуха вышла знатная. Синди улетела в сугроб, со звоном воссоединилась с
дорожкой лопата (Таня отбросила ее подальше, во избежание). Татьяне
одновременно было обидно, весело и… страшно за Золушку. Такой силы в руках она сама
не ожидала.
— Охренела?! У тебя не кулак, а кувалда! — сипло
подтвердил сугроб.
Таня облегченно вздохнула и помогла Синди
выкарабкаться из снега.
— Прости, — буркнула она, — не подрассчитала. Впрочем,
ты заслужила.
Золушка кашляла и отплевывалась. Таня со вздохом
принялась смахивать снег с ее… «тулупа?». Подошедшие Тонз и Марсак смотрели на
девушек округлившимися от испуга глазами.
— Нормально все, — успокоила их Таня. — Небольшие семейные
разборки. Привыкайте. То ли еще будет.
Кажется, нападать и обзываться Золушка больше не
собиралась. Она вообще как-то… присмирела, доплелась до лопаты и, сопя,
вернулась к общественно полезному труду, время от времени трогая раздувшееся
ухо.
— Раз я такая мерзкая, — кинула ей в спину Таня, —
держись от меня подальше и не провоцируй. И только попробуй как-то навредить. Я
слежу за тобой. А к уху снег приложи.
Синди дернула плечом. Татьяна повернулась к слугам,
подняв руки вверх.
— Сдаюсь, сдаюсь. Прекрасный день, не правда ли?
Глава 5
Амесса Этелия Лю Дэбрэ раздраженно мерила шагами
обширный холл замка, всем своим видом выказывая недовольство. Онция как всегда
маячила позади матушки со скорбной миной на лице.
Таня сама понимала, что несколько перегнула палку,
но виноватой себя не чувствовала. Она кинула накидку на руки Тонзу, поправила
неудобные рукава и чуть вызывающе уставилась на амессу. Оправданий они от нее
не услышат.
Пауза затягивалась.
— Ну, и как это понимать?! — не дождавшись
привычного виноватого лепета от младшей дочери, воскликнула Этелия.