Привычного утреннего сообщения от Алисы не было. Май написал
сам, спросил, спала ли она? Алиса ответила «нет». Неприятное
чувство кольнуло в груди, не связанное с происходящим абсурдом, но
додумать он не успел, появился Заславский, руководитель отдела.
- Та-а-а-к. Ну что, сколько там «Серафим» супостатов накрошил? –
добродушно осведомился Заславский, снял пиджак, поставил трость.
Кто-то из новеньких попытался ответить, но Борька пресек. – Тогда,
товарищи, предлагаю это исправить, начинаем работу.
Гвалт и шатание прекратились. Спрашивать у Заславского спал ли
он, никто не решился. Это было бы неуместно, нетактично, попросту
невероятно. Все равно что, получив возможность ответа на один, но
любой вопрос поинтересоваться – а сколько раз за жизнь я чихнул?
Короче, начали работать.
Май отбросил все лишнее, погрузился в расчеты и вычисления.
Спустя несколько часов внимательность начала падать, в голове
появилась тяжесть, и он отправился на перекур. Не спеша добил две
сигареты и не удержался, заглянул в цех.
«Серафим» как всегда выглядел внушительно, - широкие гусеницы, в
одном манипуляторе макет крупнокалиберного пулемета, во втором
легкий гранатомет. Рядом возились программисты, судя по затихшему с
появлением Мая разговору и недружелюбному зырканью, дела не
ладились. Май не стал ничего спрашивать, знал, как это
нервирует.
Время пролетело незаметно, ближе к вечеру все чаще вспыхивали
разговоры о бессоннице, вечно сонная Оксана радовалась – ночью
освоила пропущенный материал каких-то там курсов, остальные ее
восторг не разделяли. В курилку неосторожно сунулся дежурный
фельдшер, его начали потрошить по теме. Он ничего толкового не
знал, лишь обрадовал, что если бессонница продлится, то на
третий-четвертый день начнутся галлюцинации, спутанность сознания и
прочие прелести. Настроение у всех ухудшилось.
К четырем часам отдел опустел, Май, как всегда уходил последним.
Он выключил компьютер, размял затекшую спину, пора.
Обычно, если позволяла погода и желание, Май прогуливался после
работы. Тихие улочки, старые, но красивые и приличные дома, зелень
скверов и дворов – все это успокаивало, перезагружало мозг. В
последние месяцы появилась еще одна причина – Алиса.
Алиса ждала у ДК, рассматривала афиши. Как всегда при виде ее на
душе стало легко, из головы улетучилась вся хмарь. Они взялись за
руки и неспешно зашагали по улицам. Май болтал о работе,
естественно, про «Серафима» и прочие подробности рассказать не мог
– а хотелось страшно – потому, обходился общими формулировками.
Алиса слушала внимательно, даже как-то слишком. Май выдохся,
закурил, настал черед девушки. Алиса пожаловалась, что из-за
проклятой бессонницы теперь неизвестно, что с соревнованиями. Она
занималась бегом, благо, фигура способствовала – длинные крепкие
ноги, широкие плечи, да и ростом она почти не уступала Маю. При
этом никакой мужеподобности или грубости.