- А гороскоп? Он ведь на войну
идет…
- Пытался я его заинтересовать.
Куда там!
Сильвестр поморщился, вспомнив, как
отнеслись к его труду. Шикарный гороскоп, обещавший, кстати,
победу, хотя и со множеством трудностей, вычерченный на лучшем
пергаменте, поданный со всем уважением, не вызвал у царевича ни
малейшего интереса.
- Звезды? Идите, господин
учитель, с ребятами занимайтесь, а то они Скорпиона от Кассиопеи не
отличат.
Сильвестру было искренне обидно. Он
ведь не лгал, он и сам верил в свои писульки и звездульки.
- А царевнам? Тоже
неинтересно?
- Царевне Анне так точно,
Татьяна полистала, но тут к ней Софья пришла…
- И?
- Никогда я себя таким дураком
не чувствовал.
Сильвестр поежился, вспоминая темные
глаза юной девушки, которые впились в него двумя шильями.
- Предвещаем победу? Дело
хорошее, дело важное. А почему тетушке? Что, братец уже велел к
нему с глупостями не лезть? Оно и правильно.
- Сие не глупости,
государыня, а точная наука…
Сильвестр пытался защищаться, но
куда там. Мешало еще то, что царевна Софья не смущалась, не
стеснялась, не терялась в присутствии мужчины, пусть и монаха, но
все ж таки! Невинная ж девушка, сие точно известно, а взгляд –
словно наизнанку выворачивает.
- Точной наукой, господин
учитель, вы в школе займитесь. А ежели я узнаю, что вы тут
гороскопы составляете, попрошу протопопа Аввакума с вами
разобраться. Это как раз по его части.
- Государыня
царевна….
- Вон отсюда. Вместе с
гороскопом.
Сильвестр и сам не понял, как он
оказался за дверью. Зато отлично ощутил, что подрясник от пота
промок. И только потом, переодеваясь в своей комнате, он понял,
почему так получилось. Софья смотрела на него так, словно
прикидывала, что выгоднее – убить его или в живых оставить? Пока
выбор был сделан в пользу жизни, но ведь все может и перемениться.
И страшновато было видеть на красивом девичьем лице глаза много
повидавшего убийцы.
О том он и рассказал наставнику.
Симеон послушал, подумал…
- А кто из царевен к Алексею
Алексеевичу ближе стоит?
- Царевна Софья. – Медведев и
не колебался. – Самая она для царевича близкая, самая родная, да
еще он с Иваном Морозовым, ровно с братом. А царевну они оба готовы
на руках носить.
- Вот даже как…
Опять пауза. И молчание, которое
разрывается нехорошим старческим смешком.