Из кустов возле флигеля я выскочил прямо на трех женщин возраста
так этак за сорок, сделал вид, что штаны поправляю, они сразу же с
видимым на лицах осуждением к какому-то своему разговору вернулись.
Ну, да, фу таким быть, зато в их глазах я сразу занял вполне
привычную для них нишу писуна подзаборного, обыкновенного, с
гарантией перестав быть хоть сколько-то подозрительным.
В составе людского ручейка очень быстрым шагом дотопал до
трамвайной остановки. Трамвай пришел, переполненным просто
донельзя, в дверные проемы, еще не обзаведшиеся дверьми, свисали
чьи-то задницы, трое мужиков висели на «колбасе» заднего прицепа,
возможно, даже не с целью сэкономить, просто, не смогли втиснуться
в вагон, а ехать им, так или иначе, все же было нужно. К счастью,
на нашей остановке выходило довольно много народу, я втиснулся в
проход между скамейками и протянул свой гривенник за проезд
кондуктору. Блин, вроде десять копеек не ахти, какие деньги, но был
бы мой путь всего на две остановки короче, и участок поездки
считался бы не удлиненным, а обычным, и платить пришлось бы,
соответственно, не гривенник, а всего лишь семь копеек. Но это еще
что, почти весь 1921 год проезд в трамваях Москвы вообще был
совершенно бесплатным, да и нынче, с окончанием смены у
кондукторов, по вечерам, люди катаются тоже совершенно без
денег.
Внезапно поймал себя на мысли, что готов думать о чем угодно,
только не о том, что произошло совсем недавно в магической лавке
прямо на моих глазах. Интересно, меня пытались догнать по горячим
следам, или в побоище, разгоревшемся в помещении после моего ухода,
просто не осталось целых победителей? По крайней мере, орали там
знатно. Не-ет! Больше я туда не ходок! Вот только, где же мне брать
в таком случае материалы, которые почти наверняка потребуются во
время учебы?
Черноглазый, носатый мужчина в полувоенном кителе, с копной
вьющихся темных волос на голове, быстрой, решительной походкой
прошел в помещение.
- Здравствуй, Коба, я прибыл, чтобы лично сгладить возникшее
между нами недопонимание.
- Нэдопонимание? Это ты, Григорий, так называэшь срыв опэрации,
который поставил под удар всэ наши совмэстные планы? – Вообще-то
русский язык этот представитель народов Кавказа знал в
совершенстве, но иногда, при сильном волнении, гортанный акцент
родного наречия все же давал о себе знать.