«Садисткая сука». – прошептал я, осознав всю глубину её
замысла.
Правда, оставался ещё один вопрос, на который у меня до сих пор
не было ответа. Какого черта эта хрень получалась такой сильной?
Ведь в тот момент я лишь пробудил свой источник. Или пробуждение
являлось чем-то большим, чем просто активация ядра?
Значило ли это, что в момент перехода с этапа на этап я был в
состоянии нарисовать нечто превосходящее мои навыки и силы на
порядок?
Однако сейчас следовало подумать кое о чем другом. Зная чего
добивалась тварь, мне следовало как можно быстрее предупредить
Лиан! Ей следовало срочно бежать и спасаться, ведь деревенские не
станут разбираться, виновата она или нет.
Я медленно повернулся и уже собирался обойти толпу, чтобы
сбежать, как застыл, столкнувшись с пристальным взглядом стоявшего
неподалеку владельца постоялого двора. Пронзительный взгляд Чао был
до верху наполнен подозрением, и я с холодком понял, что он не
позволит мне отсюда уйти, если, конечно, я не хочу по пути
отбиваться от нападающих на меня деревенских.
А если вспомнить, что сам он на следующем этапе, как и стоявший
неподалеку староста и Таймин, то шансов у меня нет совершенно.
«Прости, Лиан, я ничего не могу сделать». – с грустью подумал я,
чувствуя, как отсчитываются последние секунды перед
катастрофой.
- Что же это делается?! – громкий, визгливый крик разорвал
напряженную тишину, когда все взгляды сосредоточились на выпучившей
глаза седой старухе. Она была одной из самых старых женщин деревни.
Ей было целых сорок пять лет. – Да как это можно, люди?!
Полубезумные глаза старухи метались из стороны в сторону ни на
ком толком не останавливаясь.
- С каких это пор это пор мы позволили нелюдям жить подле нас?!
Когда мы разрешили им отравлять наши земли своей мерзостью?! И даже
если в своей доброте мы и позволили им это, вот как они нам
отплатили? Смертью? Убийством?!
- Заткнись! – рявкнул староста, разом осадив разошедшуюся
старуху. В местном обществе у женщин было немногим больше прав, чем
у скотины. Иронично, что практиков подобные правила касались
заметно меньше.
Значило ли это, что совершенствующиеся уже не считали женщин
практиков за женщин?
- Цэнь, а старуха Гуймиль ведь правду сказала. – теперь
заговорил уже Чао и его старейшина прервать уже не мог. – Все эти
годы ты твердил нам, что эта мерзкая тварь безопасна и не
представляет для нас опасности. И мы решили поверить тебе, но
посмотри, как она отплатила за нашу же доброту?