Ответом на слова покачивающейся на месте твари была лишь
гробовая тишина.
- Ведь именно твои собственные друзья, Лиан и Хан, создали меня.
Именно они стоят за моим рождением. И именно они виновны во всем
здесь случившемся.
- Ч-что? – Таймин недоверчиво повернула голову к нам. –
Р-ребята, то, что она говорит, правда?
- Конечно же, нет, - незамедлительно начал я, но к моему ужасу
сбоку раздался неуверенный голос Лиан.
- Да, когда Хан тренировался, она появилась на его свитке, но мы
сразу же попытались её стереть!
- То есть это правда… - ошарашенно прошептала Таймин, судя по
всему, услышав лишь самое начало слов Лиан.
- Нет! – рявкнул я, отчаянно пытаясь исправить ситуацию. – То,
что говорит эта тварь, это ложь!
- Зачем же ты меня так обижаешь создатель. Или мне называть тебя
отцом? Отец, попытавшийся убить собственное дитя, как поэтично. –
вдруг тело Лю упало на колени, но псевдо-Лиан продолжала говорить,
как ни в чём не бывало.
- О чём ты говоришь, ты с самого начала хотела нас убить! Мы
лишь защищались!
- Твоя правда, отец, я хотела тебя убить с самого рождения, - с
легкостью призналась тварь, заставив меня потерять дар речи от её
наглости. – И мне жаль, что у меня не получилось. Но теперь у меня
есть та, кто возьмет эту прекрасную задачу на себя. Как жаль, что я
этого уже не увижу…
Я молча смотрел как, не удержав себя в вертикальном положении,
тварь завалилась набок.
- …Чтобы свершить свою месть, я воспользовалась телом этого
дурака. Но чтобы использовать все его возможности, я была вынуждена
слишком сильно с ним сродниться. Теперь, к сожалению, с его
смертью, умру и я.
Тело Лю начало бить крупная дрожь.
- Отец, - позвало чудовище, что я и породил. Торчавшие из раны
от глефы волосы начали разрушаться, превращаясь в черную слизь. –
Ты так и не дал мне имени. Дай…
Процесс резко ускорился и вскоре остался лишь черный комок на
нижней челюсти неподвижного трупа. Судороги закончилась, так как
все остальные нити погибли.
- …мне имя… - я отстранённо понял, что меня бьет дрожь, но мои
глаза ни на секунду не отстранились от зрелища смерти передо
мной.
- …Отец. – в ту же секунду черные нити рухнули и расплескались
потоками черной жидкости, которая, я не сомневался, была
угольно-костяной краской.
Я хранил абсолютную тишину, не желая произносить ни слова.