– Ты не обязана быть такой черствой, знаешь ли… Не делай того, о чем будешь жалеть всю жизнь.
– Что-что? О чем я буду жалеть? Ты бредишь?
– Он расплатился. Он в тюрьме тридцать лет. Это уже далеко.
– Я бы так не сказала. Не сказала бы, что это далеко. Как ты можешь говорить такие чудовищные вещи? Далеко. По-твоему, это далеко? Дать тебе бинокль? – Мои глаза наполняются слезами, как будто я проглотила ложку крепкой горчицы. – Я не намерена ехать туда, мама. Совершенно не намерена туда ехать. Не строй иллюзий на этот счет. Для меня он давным-давно умер.
Она бросает на меня взгляд, полный укоризны, потом отворачивается к окну.
– Я даже не знаю, узнает ли он еще меня. Но он спрашивает о тебе.
– Вот как? А мне-то что до этого? Почему это должно меня волновать? С каких пор ты служишь ему почтальоном?
– Не тяни. Это все, что я могу сказать: не тяни.
– Послушай, ноги моей никогда не будет в этой тюрьме. Я не собираюсь его навещать. Он начинает стираться из моей памяти, и я хочу, чтобы он исчез из нее окончательно, если это возможно.
– Как ты можешь так говорить. Это ужасно, что ты так говоришь.
– Ах, избавь меня от этого вздора, пожалуйста. Помилосердствуй. Этот демон испортил нам жизнь, разве не так?
– Не все было плохо, не все было в нем черно, отнюдь. Ты это отлично знаешь. Он мог бы вызвать в тебе немного жалости.
– Жалости? Мама, посмотри на меня хорошенько. Никакой жалости я к нему не испытываю. Ни на секунду. Я надеюсь, что он закончит там, где он есть, и, конечно, даже не подумаю его навещать. Забудь.
Она не знает, что я вижу его во сне. Точнее, вижу только его силуэт, его электрическую черноту, потому что в сумраке. Вырисовываются голова и плечи, но я не могу разглядеть, стоит он спиной или лицом ко мне, смотрит на меня или нет. Кажется, он сидит. Он не говорит со мной. Он ждет. И когда я просыпаюсь, в голове остается этот образ, эта тень.
Я невольно думаю, что может быть связь между нападением, которому я подверглась, и действиями моего отца. Этим вопросом мы, мать и я, задаемся каждый раз, когда нам выпадает испытание, ведь у нас есть печальный опыт в прошлом: плевков и ударов нам досталось больше, чем кому-либо, просто потому, что мы были его женой и дочерью. Мы в одночасье потеряли всех знакомых, соседей, друзей. Как будто нам клеймо выжгли на лбу.