морковку?
Ну вот, зов о помощи отправлен! Весь следующий день я пребывала в эйфории. Я выдержала индивидуальное занятие, где мне рассказали, что я стою в неправильной позиции и плохо держу смычок. Я успокаивала себя тем, что я тут ненадолго. Будет и на моей улице праздник.
Терпения мне было не занимать. С конца прошлого лета я не раз пожалела о том моменте, когда я вышла из разбоймобиля и отправилась домой. Папа вечно раздражался, мама вечно занималась своими делами, Ванамо – ну, она и есть Ванамо. Моя ужасная старшая сестрица.
К ночи я снова затосковала. Что, если Разбойниковы ничего не поймут? «Юные музыканты, Королевская гора» – будто не зов о помощи, а… реклама! «Приезжайте послушать наш замечательный концерт!» Я прямо представила Разбойниковых среди зрителей: Бешеный Карло с косичками на плечах, Золотко поблескивает зубами в заходящем июньском солнце… Почему нельзя было просто написать: «Заберите меня отсюда!» А вдруг Хели вообще не знает, что такое «SOS»?
Если Хели не разгадает послание, плакало мое лето.
Я захлопнула записную книжку и приготовилась к очередному индивидуальному занятию. Остальные барби-ляли уже оттрубили свои и теперь готовились на главной площадке к вечернему капустнику. Каждая палата должна была изобразить какой-нибудь юмористический номер, или «номерочек» – как говорит понятно кто.
Учителя в кабинете не было – видно, пошел выпить кофе, у него занятия с самого утра. Открыла футляр, подстроила струны, подтянула винт смычка. Играла я так себе. Руки дрожали – наверное, от голода. На вареной морковке долго не протянешь. И вдруг в кабинете погас свет. Маэстро испытывает на мне новые методы обучения?
– Закрыть глаза! – раздалось у меня за спиной. – Скрипку на стол! Руки на край пюпитра. И не подглядывать.
Проверяют на благонадежность, подумала я. У одной барби-ляли здесь в прошлом году была сестра, так что мы знали, чего ждать. Тех, кто пройдет все тайные проверки, на заключительном концерте торжественно посвятят в Юные Музыканты. И все возрыдают от счастья.
– Тебе нравится в лагере? – спросили у меня.
– Да-а, – протянула я не очень охотно. Все-таки врать нехорошо.
– Готова ты всю жизнь пиликать на скрипке и грызть морковку?
– Вряд ли, – я не удержалась и хихикнула. Откуда-то вдруг повеяло ароматом еще не запыленных березовых листьев. Как будто тот, кто стоял позади меня, провел столько времени на свежем воздухе, в лесу, что этот запах впитался в одежду.