Витая в облаках. Лирический дневник - страница 3

Шрифт
Интервал
какой чужой сочувствовал беде,
зачем летел душою до саян?
а может, я отдал свои часы
благим раздумьям сына об отце?
бог весть, скажу, небесные косцы,
мы все узнаем истину в конце

да как же так

да как же так? цвела сирень
и снег черёмуховый веял,
а нынче вьюга целый день,
и в ней гуляет злая фея…
надели шапки все столбы
и разлеглись вокруг сугробы;
под ними, видимо, гробы,
а в них – уснувшие утробы.
неужто был зелёным двор,
и соловей свистал как леший?!
у нас был мирный договор,
как с толстяками у олеши.
а нынче только хлад и мраз,
да завыванья в стёклах окон…
но, впрочем, уж не первый раз
седеет в страхе нежный локон.
затопим печь, и пусть огонь
расскажет нам благую сказку —
как прилетал крылатый конь,
спасая деву-синеглазку…
12.11.16, дер. твердякино,
гостевой дом «нилова пристань»

холодный день

день холодный, и страшный, как глина
у разверстой могилы твоей…
я пытаюсь писать, но всё мимо,
всё впустую, жалей – не жалей.
разгорается свет неохотно,
ветр осенний скребётся в щелях,
а когда-то здесь было дородно,
словно деткам в заветных яслях.
по-над озером серые тучи,
и на сердце – то жалость, то страх,
что не будет ни хуже, ни лучше,
ибо всё превращается в прах,
а живой и спасающей веры
очень мало осталось с тех пор
как смеялись, бывало, без меры
и о главном вели разговор…
дер. твердякино, селигер

автолавка

раз в неделю нас будит сигналом
автолавка, несущая весть
о насущном\ в избытке немалом\,
что нам выпить и чем нам заесть.
вслед машине не лают собаки,
да и люди с двора не спешат;
может, молятся: «паки да паки»…
только звуков, что писки мышат.
белобокая разве сорока
разсудачит товаркам своим,
что уснула деревня до срока,
превратясь в ледяной аркаим.
и подумаешь: может, приснилось
автолавки явление мне…
уповая на божию милость,
снова в сон улетишь на коне.
14.11.15, дер. твердякино,
гостевой дом «нилова пристань»

ноябрь. сыну

душа растворяется в теле,

а после в эфире, как дым,

и дышим, на самом-то деле,

мы истинно духом святым

а тело уходит в могилу,
становится снова землёй.
мы ходим с тобою, мой милый,
 по жизни под чёрной золой
а мысли – разносятся ветром,
а чувства уносят ручьи,
и, может, не надо об этом,
с тобою мы тоже ничьи:
летим, как снежинки, и таем,
и шлёпаем оземь, как лист;
как лёгкое семя, взлетаем,
стихаем как во поле свист
забудется скоро и это,
пройдут и зима и весна,
 и краткое красное лето
Следующая страница