– Командир! Извини меня, но… не готов я пока… Совсем недавно выкинули, как нашкодившего кота… Как будто и не было двадцати пяти календарных лет… Не могу, – помотал головой Артём и грустно посмотрел на генерала.
– Ладно. Обидчивые мы какие. Тем не менее предложение остаётся в силе, позже вернёмся к этой теме. А сейчас я ухожу, мне ещё на Арбат заскочить надо. Пока.
Генерал встал. Молча пожал руку вставшему Артёму и спустился по лестнице.
Через пару минут Артём из окна увидел, как чёрная служебная «Волга» тронулась и влилась в поток медленно движущихся по Пятницкой улице автомашин. Вечер, пробки.
***
Кондратьев смотрел в окно «Волги», на лице была видна еле заметная улыбка. То, что Артёма удастся вернуть, он не сомневался. Да, потребуется время. Но он знал его как облупленного и верил в него, может, даже больше, чем в самого себя.
Их связывала не просто совместная служба, а много больше – кровавый ад Бадахшана, где в жестокой мясорубке схлестнулись сыновья красноармейцев с потомками сбежавших от советской власти басмачей. Десантно-штурмовая рота, в которой Кондратьев командовал разведвзводом, контролировала вход в узкую долину на высоте около 5000 м – Ваханский коридор, имевший стратегическое значение, поскольку он соединял Афганистан с Китаем. В то время китайское правительство активно помогало моджахедам оружием и инструкторами. Срочно нужен был переводчик с китайским языком. В итоге прислали Королёва, только что закончившего Дальневосточный университет. Королёв, получив диплом, написал рапорт на два года службы офицером и сразу же изъявил желание убыть в Афганистан. Артём, выше среднего роста, спортивного телосложения, мастер восточных единоборств, сразу понравился Кондратьеву, выпускнику командного военного училища имени Моссовета. Тогда он стал частенько повторять, что теперь во взводе два «джейрана» – он и молодой лейтенант, имея в виду выносливость и неутомимость Королёва. Особенно импонировала командиру разведвзвода способность Королёва действовать быстро и осмысленно в критических ситуациях. Работал Артём на износ. Всем он был хорош, только практически никогда не смеялся, и когда в минуты отдыха среди офицеров заходил разговор о жёнах, невестах или просто о женщинах, лейтенант выходил из палатки. Вначале пытался кто-то пошутить, но потом все поняли, что у Артёма какая-то личная трагедия, и отстали от него.