– Нужно подсластить! Анна, Игнат – горько!
– Горько!..
Молодые, видимо, стеснялись и долго не могли выполнить просьбу. Но потом голоса ненадолго стихли, и вновь оживление с одобрительными возгласами:
– Молодцы!.. – что означало всеобщее удовлетворение.
Из воротец часто появлялись соседки и бежали по домам. Возвращались обратно кто с чем: кто со стряпней, кто с овощами, кто с самогонкой. Прохожий старался на них не глядеть, чтобы не смущать сельчан своим присутствием. Сидел понурый, погруженный, как видно, в невеселые думы.
Однако он не остался незамеченным. Видимо, кем-то предупрежденная, мать невесты, старушка, худенькая телом, добрая душой, сама вышла к нему и упросила войти в дом, не погнушаться столом и разделить их радость. Тот начал было отказываться, дескать, он тут случайно, у него дальний путь и неудобно стеснять честную компанию…
Но его возражение ещё больше распалило старушку.
– Случайный прохожий, касатик, – это к счастью. Примета такая.
Прохожий согласился, но с одним уговором, чтобы хозяйка не сажала его со всеми за один стол, а угостила где-нибудь в кухне.
За перегородкой под часами-ходиками сел гость на крашенную лавку. Шинель, шапку повесил у входа на вбитый в стену деревянный костыль, там же оставил вещмешок и палку и теперь, повернув седую голову к простенку, смотрел на семейные фотографии в деревянной рамочке, некогда умело вырезанной мастеровой рукой хозяина, давно покинувшего этот дом.
Хозяйка поднесла граненую стопку, поставила пельменей в глиняной чашке и тарелку салата из наструганной свежей капусты с луком.
– Выпей, касатик. Выпей за здоровье молодых и закуси.
– Спасибо, мамаша. За здоровье, так за здоровье.
Голос у гостя глухой, сипловатый, как у простуженного.
Выпив, он поморщился.
– Ну, вот и хорошо, – похвалила старушка. И спросила: – Ты вот назвал меня мамашей, а сам-то намного ли младше будешь? Как прозывают?
Тот замешкался было, ткнул вилкой в капусту.
– Иваном, – ответил гость. И, чуть помедлив, добавил: – А старят, мамаша, не только годы.
Она понимающе, по-утиному покивала головкой, повязанной в платочек, и заторопилась.
– Ну, ты, касатик, кушай. Што надо, я тут.
Гость ел не спеша. Хлеб отламывал кусочками от ломтя, клал в рот и жевал его медленно. Также медленно ел пельмени.
Предоставленный самому себе, гость вновь погрузился в просмотр домашних реликвий.