– Так
тебе и надо, – прошептала Джил с того конца стола, – по ночам там бегают
во-о-от такенные крысы!
***
Неделя
выдалась «весёлой». Разумеется, в кавычках. Спать в одном помещении с крысами –
то ещё удовольствие, – так что пришлось в кратчайшие сроки отмыть столовую
номер два до зеркального блеска. Мохнатые чёрные зверьки с длинными лысыми
хвостами убрались сами, едва на полу перестали валяться обглоданные кости,
плесневелые корки и прочие соблазны, горячо любимые грызунами. Перед сном я
соединяла в самом дальнем и тёмном углу скамейки, покрывала их мягким лапником,
и на этом подобии лежанки спала как убитая...
Страшно
хотелось сменить старый контингент посетителей, привыкших к грязи, но чистоты
для этого чуда было явно недостаточно. Теперь мужики присаживались за
выскобленные столы с некоторой опаской, но и только. Смущались они лишь на
трезвую голову, которая оставалась трезвой недолго.
Я
попыталась украсить зал цветами, но Вилмар, грязно ругаясь, велел освободить
стаканы «для дела». Ага, конечно, выпивка куда важнее красоты.
Из
подколок и подковырок, которыми меня безостановочно тыкала Джил, выяснилось,
что отец Айрис умер почти полгода назад. Слабый здоровьем вдовец Руб Шамье был
уверен, что дочери нужна полная семья и женился на матери двойняшек, потому что
увидел в ней чуткую женщину. Дар он имел слабый, и когда провёл какой-то
запретный ритуал по передаче своей, едва теплящейся крупицы магии в пользу любимой
дочери, больное сердце не выдержало.
– Ты ж
всю жизнь в белоручках сидела! Ты ж не умеешь ничегошеньки! Тебя ж любили и
холили, как принцессу! – С неприкрытой завистью плевалась обвинениями
«сестрёнка», – Поработай теперя, как мы! С утра до ноченьки!
Одни и те
же фразы каждый день. Ноет и ноет без устали! Даже качественно отмытый зал не
изменил эту песню. Гонс раз за разом пытался остановить блеяние сестры, но для
меня его заступничество заканчивалось болезненными магическими тычками.
Спустя
неделю матушка разрешила вернуться в свою комнату. Тоже мне комната! Этим
словом называли маленькое чердачное помещение с неудобным топчаном,
покосившимся столом и слоем слежавшейся пыли. Единственная радость – здесь
нашлось маленькое круглое зеркальце, треснутое посередине.
Девушка,
которую я, наконец, увидела воочию, была очень красивой. Мягкие тёмные локоны и
огромные глаза цвета жжёного сахара в обрамлении длиннющих ресниц. Смотрят
удивлённо и настороженно.