Насколько мы, демоны, прагматичны и здравомыслящи, настолько же люди – суеверны и склонны к мистицизму. И если я хочу успешно с ними взаимодействовать, то обязана принимать в расчёт это обстоятельство.
Как только все детали уложились у меня в голове в стройную концепцию происходящего, мне стало легко и радостно. От утреннего неприятного осадка не осталось и следа. Даже ушибленный палец болел как-то по-весеннему жизнеутверждающе. Теперь не составит труда построить план дальнейших действий…
…Настоящий демон в своей жизни должен сделать три вещи. Во-первых, купить душу у чернокнижника. Во-вторых, растлить девственницу. И, в-третьих, совратить священника.
Чернокнижник на примете у меня уже есть. С ним проще всего, он со своей душой никуда не денется, так что можно оставить вопрос купли-продажи до более спокойных времён. У них у всех одно на уме: лишь бы заключить сделку с подходящим дьяволом. Вот и пусть подождёт.
Остаются девственница и священник. И вот тут-то у меня появляется возможность сразить единым выстрелом обе цели! Нет никаких оснований сомневаться в девственности Марии. Достаточно вспомнить весь её образ жизни до моего появления. Тут не то, что к семнадцати годам невинность сохранить – тут в могилу её с собой унести можно запросто!
А что касается Виктора… Странно: стоит подумать о нём, и вся моя хвалёная бесовская решительность проваливается куда-то в пятки. Я ощущаю себя ватной куклой, не способной ни на один толковый поступок. Я замираю там, где застанет меня эта мысль (и замирать приходится очень часто, ибо мысли о нём водят в моих мозгах бесконечные хороводы), и не знаю, что только что собиралась делать, и собиралась ли вообще. Я рассеянно улыбаюсь. Смотрю невидящим взором сквозь окружающих людей. Пропускаю мимо ушей их речи. И ускользаю прочь, в какой-нибудь уютный уединённый уголок, чтоб продолжить грезить наяву.
Вот уже два дня прошло с тех пор, как я приняла решение о необходимости активных действий. Прошло два дня, а я ещё и пальцем не пошевелила, чтобы воплотить свою мечту в реальность.
Но сегодня ночью всё изменится. Я, наконец, вступлю в утерянный рай. Я совершу свой марш-бросок через Рубикон, и неприступные стены Карфагена в одно мгновение рассыплются в прах. Я готова.
Моё окно вызывающе распахнуто в ночь. Я привычно взбираюсь на подоконник. Лунный свет передо мной сгущается, собирается в складки и пологими ступенями спускается к земле сада. Я делаю шаг. Скольжу по ступеням. Вниз по небесной лестнице… Так языческие, ныне прОклятые, богини спускались к смертным. Богини, ставшие теперь символами прелести и безнравственности. Богини, которым поклоняются нынешние Римские Папы.