В ресторане на Дин-стрит они сели за столик с лампой под красным абажуром в довольно многолюдном зале первого этажа. Их обслуживал весьма словоохотливый официант-киприот, невысокий, подвижный. Адам заказал очень дорогое красное вино и, сознавая назойливость официанта, отложил объяснение до кофе.
Но и тогда все как-то не клеилось.
– Элизабет, – начал он, – понимаете, я… ну, мне хочется сказать, что…
Она понимающе кивнула:
– И что же вы хотите мне сказать, Адам?
– А то, что я… вас люблю, – выпалил он и, как-будто боясь забыть текст, поспешно продолжил: – И прошу выйти за меня замуж. – Адам на полсекунды замолк, а затем добавил: – Да, замуж, – и посмотрел на нее с неуместным вызовом.
Элизабет улыбнулась: «Ну что взять с этого милого застенчивого идиота. Можно подумать, что он не замуж меня зовет, а вызывает на дуэль».
Заметив приближающегося официанта, она не стала медлить с ответом:
– Адам… ну, во-первых… спасибо. А во-вторых, такие решения принимают не сразу. Мне нужно подумать.
– Желаете ликер? – проговорил материализовавшийся рядом официант. – «Драмбуи», «Куантро», «Крем де Менте», один напиток прекраснее другого.
Адам, когда худшее миновало, заметно осмелел.
– Да что тут думать, дорогая Элизабет, решайтесь.
– У нас есть еще шартрез и замечательная водка, – не унимался официант.
– Да уйдите вы наконец, – буркнул Адам и посмотрел на Элизабет.
– Конечно, я согласна, дорогой, – произнесла наконец она. – Я вас обожаю.
– О поздравляю вас, сэр! – радостно воскликнул официант. – И вас, мадам. Позвольте принести вам бутылку прекрасного шампанского.
При расчете Адам вручил ему очень щедрые чаевые.
Медовый месяц они провели в Бруннене. Окна их номера как раз выходили на Люцернское озеро. При посещении Музея Вагнера в Трибшине Адам не удержался и сыграл вступительные такты из «Тристана и Изольды» на рояле Вагнера работы Себастьяна Эрарда. Они купили открытки под старину и разослали приятелям.
То, что новобрачные испытывали все это время, можно было без преувеличения назвать блаженством.
Однажды, когда они стояли на своем балконе, глядя на озеро, ставшее аметистовым в лучах закатного солнца, она сказала:
– Как замечательно, дорогой, что нашему счастью помешать никто не может.
Дальнейшие события показали, как Элизабет ошибалась. Нашелся кое-кто, готовый испортить им праздник.