— А ты сегодня не при параде, я смотрю, — игнорирует он мою полную презрения фразу, и продолжает уже по-деловому, словно я просто какой-то его знакомый, задолжавший денег. — Мне нужно, чтобы ты сняла двадцать тысяч долларов наличными, и передали мне их сегодня же вечером там, где я тебе скажу. Иначе твоей свадьбы завтра может и не быть, ведь правда? Я уверен, это просто мизерная сумма для тебя, я бы даже сказал, мелкое одолжение, о котором я тебя могу попросить после вчерашней услуги, которую я тебе оказал, — он смотрит прямо на меня, и нагло улыбается, и я тону в его тёмно-синих глазах с иссиня-чёрными ресницами, и вдруг понимаю, что, скорее всего, он не подводил их вчера. Он просто так чертовски красив сам по себе.
И меня это безумно бесит! Я злюсь сама на себя за то, что вместо того, чтобы вцепиться ему ногтями в лицо, чувствую, как мне хочется его ещё и ещё, не смотря на то, что он сейчас делает со мной.
Как дикий зверь, почуявший запах добычи, он растягивает свои порочно сладкие губы в усмешке и продолжает:
— Ты сегодня не носишь духи, правда? Но зато я могу ощущать твой собственный запах ещё ярче, и он мне нравится намного больше, как я тебе и говорил вчера, — и он проводит своим пальцем линию от уголка моего рта вверх по скуле, словно пробует свежесть товара на ощупь.
Я резко одёргиваю свою голову, не давая ему снова взять меня в адский плен своих прикосновений, и, гордо задрав подбородок, полным достоинства голосом, произношу:
— Да, ты прав, для меня двадцать тысяч баксов сущие копейки. Это как стоимость одной кофточки и туфель на мне. Может, возьмёшь шмотками? — уже я с издёвкой смотрю на него, и начинаю расстёгивать ряд жемчужных пуговичек на своей блузке из расписанного вручную натурального шёлка. А туфли не нужны? — продолжаю я уже в расстёгнутом до талии топике снимать свои дорогущие босоножки. — Маноло Бланик, последняя коллекция, между прочим! — и задираю свои ноги на панель авто, с жемчужно-нежным педикюром и золотым колечком с сапфиром на пальчике ступни. — Можешь и колечко взять, — продолжаю издеваться я, — хотя нет, это уже превысит сумму. Тем более, подарок жениха.
— Думаешь, самая умная, Сонниполли? — кладёт он свою руку прямо на внутреннюю сторону моего бедра, и я чувствую ожог на своей тонкой коже. — Я отлично знаю, сколько стоят твои тряпки. Кольцо можешь оставить себе. Полная безвкусица, — презрительно бросает он в адрес моего дорогущего выполненного по индивидуальному заказу украшения. С тонкой вязью надписи на ободке «хочу тебя», которую, конечно же, выгравировал Стасик.