– Ким, – позвал я, паренек вздрогнул, –
идем?
– Да, следуйте за мной, – он словно очнулся ото сна
и неспешно свернул в другую ветку коридора.
Я шел за служкой и все не мог успокоиться. Нет, ну как же
красиво он меня носом ткнул, а? Покипев какое-то время, я решил
плюнуть и растереть. В конце концов, мой чистый заработок на
сегодня, за вычетом причитающейся Гридне пятой части, составил сто
двадцать золотых.
Неслыханная сумма! Да это годовой заработок купца выше
средней руки. На эти деньги я смогу спокойно прожить столько
времени, сколько понадобится, чтобы успеть разобраться с моими
новоприобретенными странностями, да еще и
останется…
Червячок обиды все не унимался…
«Тогда я выберу у их кузнеца самый лучший и дорогой доспех
для себя!»
Эта мысль заставила меня улыбнуться и, задумав маленькую
месть такому большому господину, я уже спокойно следовал за
служкой, предвкушая удовольствие от предстоящей ванны.
– Пришли, – пробормотал Ким, открывая неприметную
дверь и пропуская меня вперед. – Я подожду, чтобы забрать вашу…
одежду.
Выразительный взгляд скользнул по моим грязным
лохмотьям.
– Не надо, – я усмехнулся, – сам
разберусь.
– Тогда чистое ждет вас на кровати, выберите, что
вам подойдет.
– Благодарю.
Парень все стоял в дверях, словно не хотел уходить, но не
мог придумать причины остаться. Затем он поклонился и, несмотря на
мои округлившиеся глаза, вышел, закрыв за собой дверь.
Эта комната оказалась обычной кельей, ничем не
примечательной. Даже комнаты на постоялых дворах, далеко не
лучших, могли порадовать большим комфортом.
Узкий, наверняка неудобный лежак, застеленный вязаным
одеялом из грубой колючей шерсти, поверх которого расположился
ворох одежды и стопка полотенец. Возле узкого окна, до которого еще
не добралось солнце, примостился старый колченогий стол с огарком
свечи в медном подсвечнике и шкатулкой. Под стол задвинут табурет,
а дальше почти все свободное пространство заняла большая бадья с
теплой водой.
И как ее затащили-то сюда?
Кинув дверную щеколду в паз, быстро разделся, покидал
остатки одежды на пол, и с наслаждением погрузился в воду. Мылся
быстро, но тщательно. Слизь поддавалась с трудом, но не со мной,
упертым, ей тягаться. Вода превратилась в кровавое болото. Пару
ковшей чистой воды довершили начатое — можно вылезать.