Оло почувствовал, как его ладони зачастили над барабаном все быстрее, и в ответ на ускорившийся ритм все резче извивались и выгибались тела танцующих, все сильнее плясало пламя свечей, все гуще клубился дым.
Алехандро упал на колени перед алтарем. Разукрашенная маска поднялась к грозной орише Ойе. Сантеро выкрикнул заклинание – и резким движением оторвал голову трепыхавшегося у него в руках черного петуха.
Кровь брызнула в супницу, окропила священный могильный камень.
Словно по сигналу извивавшиеся в бешеном ритме танцоры рухнули на землю и замерли.
Оло не сразу понял, что его собственные руки застыли над барабаном, словно кто-то крепко их схватил, и что вместо властвовавшего надо всем и вся ритма сейчас вокруг звенела пронзительная тишина.
Сантеро медленно поднес ко рту оторванную голову петуха, слизнул капающую кровь, запрокинул голову к фигуре ориши на вершине алтаря и выкрикнул:
– Вселись в одного из нас, Ойя! Яви своего избранника. Пусть он укажет нам путь.
Секунды тяжело падали в густые клубы дыма, зловеще мерцали золотые кресты на алтаре. Тишина все длилась и длилась, и Оло ощутил, как от этого грозного ожидания мороз продрал по коже. Мало кто рисковал обращаться к Ойе – повелительнице мертвых. И еще меньше было тех, кто оставался в живых, чтобы об этом рассказать.
Чернокожая фигура ориши вдруг словно поднялась над алтарем и отбросила огромную тень на распростертых на земле людей. Резкий порыв ветра пронесся по комнате. Соприкоснувшись с потной кожей, он продрал холодом до костей. Оло вдруг отчетливо понял, что смерть – материальна и только что она прошла совсем рядом. Он обеими руками обнял свой барабан и зажмурился.
Алехандро упирался маской в пол и глухо бормотал:
– Яви нам свою милость, Ойя. Покажи своего избранника.
Дверь тростниковой хижины скрипнула, впуская кого-то внутрь.
Любопытство съедало Оло; он рискнул приподнять голову и слегка приоткрыть один глаз.
В низком проеме, полускрытая клубами дыма, стояла, покачиваясь, расплывчатая фигура избранника ориши Ойи.
«У нас получилось! – обрадовался Оло. – Впервые за шестьдесят лет!»
А затем фигура избранника приобрела четкость – и Оло едва не вскрикнул от изумления.
Но возглас умер у него на губах, так и не вырвавшись наружу…