Раньше папа был инженером, мама – бухгалтером. Теперь они оба – фрилансеры. Это значит, что оба сидят перед компьютером, говорят о важных проектах, звонят по Скайпу неизвестным людям, пьют кофе, играют в игры и больше ничего не делают. За это им платят хорошие деньги. Но в последнее время дела пошли на спад. Наверное, желающих пить кофе и ничего не делать оказалось больше, чем желающих работать.
Летом, когда стало совсем плохо, папа сообщил:
– Дети, у нас проблемы. Я, конечно, хочу обсудить сложившуюся ситуацию, мы ее коллегиально обсудим, но решение приму я. Собственно, я его уже принял. На три месяца сдадим квартиру хорошим людям, а сами уедем к родителям в деревню. В конце концов, работать можно и оттуда. Зато подкопим денег, на которые купим все необходимое к школе. К тому же свежий воздух, парно́е молоко, овощи с грядки только укрепят наших заморышей. Ты видела их, Света? Они же зеленого цвета, как стручки гороха.
Мама, резавшая салат, оторвалась от своего занятия и посмотрела на нас с сомнением. Мы ответили настороженными взглядами, не обрадованные нарисованным папой перспективам.
– Ха! – фыркнула Злата, – что за бредовая идея, пап? С какой стати нам уезжать в глушь? По-моему, ты преувеличиваешь масштабы катастрофы. Лично я никуда ехать не собираюсь. Что я буду делать в деревне? Все нормальные люди едут отдыхать на море. Вон, Кораблины вообще улетают в Ниццу.
Сеня, видимо, думал так же, и сосредоточенно кивал. Я благоразумно промолчала. Прежде всего, потому, что со своего места лучше видела покрасневшее от злости лицо отца и понимала: лучше не вмешиваться. Сеня и Злата не понимали, что такими репликами закапывали себя еще глубже, и вдохновенно продолжали:
– Почему мы не можем отдохнуть по-человечески? – воскликнули они в один голос. А Сеня добавил:
– У меня куча дел. Скоро соревнования. Я же не могу отказаться от тренировок.
– А я записалась в школу моделей, – напомнила Злата. – У нас показы, дефиле, фотосессии… К тому же все наши друзья остаются в городе! С кем мы там будем общаться? С деревенскими пастухами и доярками? И о чем с ними говорить? Они же совершенно не разбираются в гламуре!
Зря она это сказала. Я уткнулась в свою кружку с молоком, чтобы не рассмеяться. Папа был уже не просто красный – багровый от ярости. Он так стукнул по столу ладонью, что все подпрыгнули, а я даже молоко пролила.