– Красный туман?
– Может быть. До сих пор никто не нашел объяснения, даже гипотезы не выдвинул. – Зернов вздохнул. – Завтра и от меня не ждите гипотез – просто выскажу предположение: что моделируется и зачем. Ну а как это делается? Извините…
Я засмеялся:
– Кто-нибудь объяснит. Поживем – увидим.
– Где?
– То есть как где? На конгрессе.
– Не увидишь.
Зернов пригладил свои прямые светлые волосы. Он всегда это делал перед тем, как сказать неприятность.
– Не выйдет, – сказал я злорадно. – Не удержите. Выздоровел.
– Знаю. Послезавтра выписываешься. А вечером укладывай чемоданы.
Он сказал это так твердо и так решительно, что я вскочил и сел на постели.
– Отзывают?
– Нет.
– Значит, опять в Мирный?
– И не в Мирный.
– А куда?
Зернов молчал и улыбался, искоса поглядывая на Ирину.
– Ну а если не соглашусь? – сказал я.
– Еще как согласишься. Прыгать будешь.
– Не томи, Борис Аркадьевич. Куда?
– В Гренландию.
На моем лице отразилось такое откровенное разочарование, что Ирина прыснула со смеху.
– Не прыгает, Ирочка.
– Не прыгает.
Я демонстративно лег.
– Допинга нет, чтобы прыгать. А потом, почему в Гренландию?
– Будет допинг, – сказал Зернов и подмигнул Ирине.
Та, подражая диктору «Последних известий», начала:
– Копенгаген. От нашего собственного корреспондента. Летчики-наблюдатели американской полярной станции в Сенре-Стремфиорде (Гренландия) сообщают о любопытном искусственном или природном феномене к северу от семьдесят второй параллели, в районе экспедиции Симпсона…
Я приподнялся на подушках.
– …на обширном ледяном плато наблюдаются километровые голубые протуберанцы. Нечто вроде уменьшенного северного сияния. Только по гигантскому эллипсу, замкнутой лентой голубого огня. Языки пламени смыкаются примерно на высоте километра, образуя граненую поверхность огромного октаэдра. Так, Борис Аркадьевич?
Я сел на постели.
– Готов прыгать, Анохин?
– Кажется, готов.
– Так слушай. Сообщения об этом «сиянии» обошли уже всю мировую печать. Октаэдр сверкает на сотни километров, а ни пешком, ни на тракторах к нему не подойти: отталкивает нас уже знакомая невидимая сила. Самолеты тоже не могут снизиться: их относит. Подозревают, что это мощное силовое поле пришельцев. Прыгаешь?
– Прыгаю, Борис Аркадьевич. Значит, они уже в Гренландии.
– Давно. Но в глубине плато у них сейчас что-то новенькое. Огонь, а приборы вблизи не регистрируют даже малейшего повышения температуры. Не повышается атмосферное давление, не увеличивается ионизация, радиосвязь не прерывается даже в нескольких метрах от протуберанцев, а счетчики Гейгера подозрительно молчат. Какой-то странный камуфляж, вроде детского калейдоскопа. Сверкают стеклышки, и только. Посмотришь снимки – руками разведешь. Чистое небо в солнечный день, отраженное в гигантских кристаллических гранях. А «всадники» проходят сквозь них, как птицы сквозь облако. Зато птицы отскакивают, как теннисные мячи. Пробовали пускать голубей – смех один.