Зато выглянула сверху «Ирина». Еще несколько секунд прошло, пока она медленно, не задавая никаких вопросов, сошла вниз мимо скорчившихся на лестнице мертвых эсэсовцев.
– Кто-нибудь слышал выстрелы? – спросил я, вопросительно указывая наверх.
– Кроме меня, никто. Они так увлечены игрой, что даже взрыва не услышат. – Она вздрогнула и закрыла лицо рукой. – Боже мой! Мину же не обезвредили.
– Ну и чудесно, – сказал я. – Пусть летит все к черту в пекло. Бежим.
Она все еще не понимала.
– Но ведь этого же тогда не было.
– Так сейчас будет. – Я схватил ее за руку. – Есть другой выход?
– Есть.
– Тогда веди.
Двигаясь как сомнамбула, она вывела нас на темную улицу. С охранником у выхода Мартин расправился тем же приемом.
– Четвертый, – посчитал он, – даже граната не понадобилась.
– Пятый, – поправил я. – Счет в Антарктиде начал.
– Придется теперь им рай моделировать.
Мы обменивались репликами на бегу. Бежали посреди мостовой неизвестно куда, в темноту. Наконец за нами что-то ухнуло, и сноп огненных искр выстрелил в небо. На мгновение сверкнули передо мной огромные-огромные глаза «Ирины». Тут только я заметил, что эта «Ирина» не носила очков.
Где-то завыла сирена. Затарахтел автомобильный мотор. Потом другой. Пламя пожара мало-помалу высветляло улицу.
– Как же так? – вдруг спросила «Ирина». – Значит, я живу. Значит, это совсем другая жизнь? Не та?
– Теперь она развивается самостоятельно, по законам своего времени, мы ее повернули, – сказал я и злорадно прибавил: – И теперь ты можешь сполна рассчитаться с Этьеном.
Сирена все еще натужно выла. Где-то совсем близко громыхали грузовики. Я оглянулся: Мартина не было. «Дон! – позвал я. – Мартин!» Никто не откликнулся. Мы толкнулись в калитку церковного дворика, она оказалась незапертой. За ней притаилась еще не высветленная пожаром темнота. «Сюда!» – шепнула «Ирина», схватив меня за руку. Я шагнул за ней, и темнота вдруг начала таять, стекая вниз по открывшейся впереди лестнице. На ее верхней ступеньке кто-то сидел.
22. На островке безопасности
Я вгляделся и узнал Зернова:
– Борис Аркадьевич, это вы?
Он обернулся:
– Анохин? Откуда?
Я вспомнил песенку Мартина:
– «Янки Дудль был в аду… Говорит: „Прохлада!“» Кстати, его нет поблизости?
– Нет, – сказал Зернов. – Я один.
– А где мы?
Он засмеялся:
– Не узнали интерьерчик? В отеле «Омон», на втором этаже. Я очутился здесь, когда нас выбросило из машины. Кстати, что там произошло?