Дверь палаты распахнулась, вошла какая-то женщина. Я понял, что это Абигейл, мать Виды. Ошибки быть не могло. Я заранее знал, что так будет.
Я вскочил на ноги, будто меня поймали на преступлении.
Мамаша запрокинула голову, словно вопрошая, наверное, надеялась, что я сам представлюсь, не заставляя ее доходить до такой грубости, чтобы спрашивать.
– Ричард Бейли, – сказал я.
Лицо у нее смягчилось, Абигейл поспешила пересечь палату, она широко раскинула руки и обхватила меня. И не отпускала. Я неловко стоял, не слишком усердствуя с ответными объятиями. Через некоторое время мне удалось просунуть ладонь ей на спину, эдак по-братски похлопать, и она выпустила меня на волю.
Я понял, что все это время не дышал.
Абигейл была маленькой, низенькой, ей приходилось по-журавлиному вертеть шеей, запрокидывать голову, чтобы заглянуть мне в лицо. А я не из великанов. В ее глазах читалось многое и многое предназначалось мне. Мне все это было не нужно, и я отвел взгляд.
– Вы получили мое письмо, – сказала она.
– Да. Спасибо вам за него.
– Я говорила совершенно искренне, мистер Бейли, хочу, чтоб вы знали это. Мы так соболезнуем вашей утрате. Нам бы не хотелось, чтоб вы сочли, будто оттого, что нам она пошла на пользу, мы не сочувствуем вам.
– Я так не считаю.
Я ощутил потребность убраться вон. Желание вернуться в свое замкнутое состояние. Мне захотелось оказаться дома, укрыться покрывалом – и чтоб никто меня не рассматривал. Я чувствовал, что не в силах выдержать этого.
Во мне кончилось горючее.
– Мне такое и в голову не пришло бы, – сказал я. – Вы сами чуть не потеряли любимого человека, так что, наверное, понимаете лучше других.
Я двинулся к двери.
– Вы же не уходите? – воскликнула Абигейл.
– Приходится. Я еще приду. Я вернусь, когда… Мне просто необходим свежий воздух, – произнес я. – Или еще что.
В двери я оглянулся на Виду, и, само собой, она все так же пристально смотрела на меня. Глаза по-прежнему были единственным, что жило полной жизнью, а большой палец – единственным, что двигалось.
– Спасибо за сердце, – произнесла она.
Поразительно простые слова среди этой взметнувшейся круговерти жизни, смерти и признательности.
– Носите на здоровье.
Я повернулся, направляясь к выходу. Но потом, по причине, которую трудно объяснить, еще раз глянул через плечо.