На память о том счастливом дне у семьи осталось две сделанных в загсе фотографии – все, что удалось выкупить.
«А уж потом у нас была замечательная свадьба в общежитии».
Свадьба – финальный аккорд многих сказок. В жизни все – сладкое и горькое, радость и тяготы – со свадьбы только начинается.
1965 год положил начало непростому, затянувшемуся на десятилетие периоду для молодой семьи и каждого нашего героя в отдельности.
Время крушения юношеских иллюзий и теплившихся надежд, неопределенность, покрытое туманом будущее – именно таким запомнился Владимиру Меньшову год его выпуска из Школы-студии МХАТ.
«Никому я оказался не нужен. Театры заявок на меня не делали, кино, о котором я так мечтал, мной не заинтересовалось. Я вынужден был признаться себе, что актерская моя судьба закончилась, так и не начавшись.
Задевало даже не столько то, что не нужен я, сколько то, что были нужны остальные. К концу обучения в Школе-студии все ребята были приглашены, пристроены. Даже те, чьи способности, казалось, уступали моим. Было горько и обидно».
Но, как известно, каждая ситуация, и даже, на первый взгляд, выигрышная, имеет обратную сторону.
«Позже я наблюдал гибель многих талантливых людей, устроившихся в самые именитые театры Москвы. Они приходили туда, где уже была своя, сложившаяся система, годами прозябали в тени и в конце концов говорили: „Ну вас к черту, ребята. Ничего я больше не хочу: ни театра, ни ролей, ни-че-го“».
Выходит, судьба снова благоволила будущему режиссеру. Правда, понять это тогда, оказавшись на перепутье, без дома, денег, работы, было сложно. Единственной точкой опоры было распределение в Ставрополь.
Ломая голову над тем, что ему делать, Владимир Валентинович решил войти в мир кино через другую дверь, не в качестве актера, но в качестве режиссера.
«Интересуясь тонкостями этой профессии, я продолжал много читать. И однажды у меня в руках оказалась книга Михаила Ильича Ромма „Беседы о кино“».
Прочитанная на одном дыхании, книга эта подсказала отчаявшемуся было Володе, как ему действовать дальше.
«Домашний телефон Ромма мне достала бывшая однокурсница, уже известная к тому времени актриса Валя Малявина. Обуреваемый робостью, я позвонил Михаилу Ильичу и начал что-то сумбурно говорить. Ромм выслушал меня и сказал: „Знаете что… Приходите ко мне в пятницу, часиков в восемь“».