— Время поджимает! Надо спешить!
Ну и побежали дальше. В соседнем
квартале прицепился подвыпивший мужичок, возжелавший узнать, какая
чертовщина творится в городе, едва отвязались от него, не прибегая
к мордобою. Несколько раз во дворах попадались перепуганные
дворники и обсуждавшие стрельбу местные жители, дальше рядом с
каким-то институтом мы наткнулись на компанию студентов, которая
диспутировала на тему, куда идти и где раздобыть оружие. Судя по
значкам, это были активисты Февральского союза молодёжи.
Их бы организовать, да нет времени.
Бежим дальше.
В одной из подворотен наткнулись на
двух покойников с белыми нарукавными повязками, всё кругом было
усыпано пистолетными гильзами, прочь тянулся кровавый след.
Специально бы проверять не стали, но нам и так было в ту сторону,
вот и наткнулись вскорости на флотского офицера с разряженным
револьвером в руке. Мёртвого, разумеется. Дыр в нём наделали — будь
здоров.
— А ведь они специально за ним
пришли! — решил Василь и пояснил мне: — Ну те — с повязками!
Монархисты не просто переворот устроили, они всех неугодных к
стенке под шумок решили поставить!
— Другого от них ждал?
— Петя, ты не понимаешь! В нашем доме
много кто из комиссариата живёт! Туда тоже нагрянуть могут!
— Разорвутся они, что ли? —
раздражённо бросил я в ответ и потряс занемевшей кистью, развеивая
заготовку для плазменного выброса, которую удерживал всё это время
в активном состоянии. — Ты представляешь, сколько людей для полной
зачистки города задействовать пришлось бы? Им бы ключевые позиции
занять и удержать! Телеграф, радио, мосты!
Этим своим заявлением я товарища
нисколько не успокоил, и он, сильно припадая на левую ногу,
поспешил дальше. Над домами на бреющем полёте пронёсся самолёт, и я
предложил:
— Может, крышами пойдём?
— Не, — мотнул головой Василь. — Там
сразу стрелять начнут, а внизу без разбора по всем подряд палить
точно не станут.
Я кивнул в знак согласия и тут же
замедлил шаг.
— Чуешь? Горелым пахнет!
Василь шумно втянул в себя воздух и
сплюнул под ноги.
— Не нравится мне это!
Но нравится — не нравится, а деваться
было некуда, двинулись дальше. Несильный поначалу запах горелой
резины вскоре заметно окреп, к нему начало примешиваться нечто ещё
даже более мерзкое. Как оказалось, это чадил раскуроченный броневик
и догорал грузовик-полуторка. Там же на снегу валялись обугленные
до неузнаваемости тела.