Каждое утро я выслушивала лекцию о
своей несостоятельности, тугодумии, лености и никчемности. Каждый
день, по любому поводу, стоило мне показаться на глазах этой дамы,
поедающей меня живьем. Вернее, не меня, а несчастную Мари, в чьем
теле я оказалась.
Но, как я понимала, это было только
часть тех испытаний, что выпали на долю девушки. Чтобы броситься
под копыта лошадок, требовался весомый повод. И пока я его не
знала. На меня смотрели с загадочным злорадством. Причина тому –
моя фальшивая амнезия. Мачеха берегла «кирпич», которым планировала
«огреть» меня, сообщив то самое, что сподвигло Мари на
самоубийство.
Да, я была послушна, потому, что в
чужой монастырь, как говорится… И не зная брода… Поэтому, молча
выполняла приказы, выслушивала оскорбления, и наблюдала. До
поры.
И однажды эта пора пришла. Утром я
вышла в сад, окружающий дом Кастри, дошла до фонтана с маленьким
бассейном, где плескались струи воды, и вдруг услышала голоса. Они
раздавались из-за кустов. Сирень в этом месте разрослась плотным
рядом, а за ним стояла беседка. Обычно там чаевничала мачеха, но
сегодня хозяйничали служанки, перебирая ягоды на варенье.
Они о чем-то увлеченно разговаривали,
охая, переходя на шепот, запальчиво перебивая друг друга. Я, зная
свою задачу выяснить все о Мари Кастри, бесшумно приблизилась к
кустам, и застыла, прислушиваясь.
- Да не говори ты ерунды! Господин
Абилар владеет двумя фабриками, а еще у него есть… рабы, - служанка
понизила голос. – А за рабов налог нужно платить в казначейство.
Так он их держит в деревне, в подвале, где они перебирают азманскую
соль. Сами знаете, какой это яд. Больше месяца никто из них не
живет, гибнут.
- Бедняжки, - жалобно прошептала
Стефка, которую я узнала по голосу. Шпионка. Следит за мной
ежесекундно и бежит докладывать Фионе. А тут значит, жалко ей стало
рабов…
Так здесь и рабы есть?!
- А что бедняжки-то? Нечего было
войной на нас идтить, таперича и рабствуют, - буркнула кухарка.
Для меня новость оказалась сюрпризом.
Крайне неприятным сюрпризом. Моё сознание не принимало этот
страшный рудимент общественной жизни ни в каком виде. Виноваты, не
виноваты…
- Ох, жалко девчонку, погибнет она.
Слышали, господин Абилар двух жен похоронил? К лешему не ходи, и ее
сгубит, - вдруг заохала кухарка. Я застыла, чувствуя, как
покрываюсь мурашками.