Их было трое: оптимист, пессимист и реалист.
На лице первого, миловидного блондина с потрясающими зелеными глазами, отражалось молчаливое одобрям-с. Одобрялось все: и моя пижама, и то, что было в нее упаковано, и даже штора, в которую я ненавязчиво пыталась завернуться, тоже снискала высшее одобрение. Пессимист рассматривал меня со скепсисом. У него была аккуратная чёрная бородка — вылитый дон Кихот. Прикид у него, кстати, тоже оказался сказочный: рубашка с широкими рукавами и расшитый золотой нитью жилет.
Реалист пил. Вот как рассмотрел меня, так и приложился к бутылке, в колючем пристальном взгляде читался немой вопрос: “Что ты такое?!” А ты себя-то в зеркало видел? Рожа небритая, в волосах паутина, а взгляд хоть и нетрезвый, но цепкий, как рентген…
Поёжилась и отвернулась, позорно проиграв в гляделки на первых же секундах. Беглый осмотр окружающего пространства ситуацию не разъяснил, а только ещё больше запутал. Стол, на котором я обосновалась, стоял посреди небольшой комнаты, оформленной в стиле глубокого ретро, век эдак восемнадцатый. Несколько окон в ряд, за которыми темнела ночь, у противоположной стены разожжённый камин, на полу старый вытертый ковёр и факелы по периметру. Запах по комнате витал соответствующий — копоть и гарь, только с примесью пыли, потому что всё это ретро выглядело заброшенным и давно нуждающемся как минимум в генеральной уборке, а по максимуму тут и генеральный ремонт не помешал бы.
А трое гуляк продолжали пристально рассматривать свалившееся на них счастье, то есть меня.
Изображать из себя и дальше котика на лежбище стало совсем неуютно, поэтому я осторожно притянула колени к груди, а потом, получше закутавшись в штору, встала на ноги. И никто руку не подал! Не джентльмены, очевидно...
Мужики пялились на меня, словно клиенты стрип-бара, и явно жаждали продолжения представления. Особенно нагло и задумчиво таращился небритый реалист. Его взгляд по-хозяйски скользил по коже, заставляя чувствовать себя голой, и это при том, что на мне были маечка, пижамные шорты и штора, легким движением руки ставшая подобием парео.
— Славная девка… — томно протянул белобрысый и отхлебнул из кубка.
— Откуда ее притащило? Северянка, что ли? — Почесал переносицу брюнет.
— Так северянки тонкие, как тростинки, а эта… — блондин поставил кубок на стол и очертил руками мой силуэт, заметно прибавив мнем форм.