Как это называется, если не – самоубийство?
Отметим еще один «тонкий момент»: цензоры Самодержавной России тщательно предупреждали появление печатной продукции, сеющей ложь и понижающей уровень нравственности и морали в обществе. Сейчас, во времена демократии тоже есть цензор – он тщательно следит за тем, чтобы в многомиллионных тиражах той же печатной продукции не звучали слова Божественной Истины. В микроскопически малых тиражах? Пожалуйста! Ведь у нас – демократия! Припомним: разгул СМИ с дикими по громкости призывами к «свободе слова» в конце XIX века, начале XX-го. После февраля 1917 года – тишина! Цензор «от Бога» ушел, пришел цензор от лукавого. Сейчас, с инвертированными понятиями, общество уже не замечает богоборческой цензуры.
Причины апостасии и эволюцию русского общества за все время существования Руси описал митрополит Иоанн (Снычев) в своем историософском труде “Русская симфония”. Сейчас этот труд мог бы рассматриваться, как один из редких источников вдумчивого, святоотеческого наставления для среднего и подрастающего поколения. И, особенно ярко он показывает, как, при каких обстоятельствах с ослаблением в обществе Веры и следования Божественным установлениям страна отходит от православных координат Истины и погружается в хаос социальной неопределенности и необузданного разгула сил зла.
Государственными архивами за время существования нашей страны в XX веке распоряжались очень и очень разные человеки, поставленные волею судьбы на самую вершину государственной власти.
Нравственные императивы, которыми руководствуются простые люди, не всегда соблюдались ими; в том числе и потому, что мировоззренческая система координат у большинства этих людей своей доминантой имела – власть! Известно, что в советское время для чтения были недоступны Священное Писание, творения Святых Отцов, историография Византийской Империи, Святой Руси. Хотя руководство страной и воздвигло железный занавес между СССР и Западом, чтобы население страны воспринимало казарменный социализм, как наилучший государственный строй и не замахивалось на смену режима – занавес же между населением и Творцом был воздвигнут намного более строгим. Евангелие считалось нелегальной литературой. Только с 1939 г. и до 1953 г. были допущены послабления для Церкви – требовалось испытанное духовное оружие, с помощью которого можно было бы победить нашествие германских орд.