Матвей открывает дверь, а я прирастаю к полу от убийственной
картинки: парень в спортивных штанах с голым торсом, который едва
прикрывает полотенце, переброшенное через плечо, и мокрыми
взъерошенными волосами, делающими его лицо таким знакомым,
родным…
Невольно скольжу глазами по соблазнительному телу, отмечая, как
стали шире плечи, как округлились бицепсы и реки вен, обрисовывая
мощные руки, манят к ним прикоснуться...
Сглатываю, продолжая нагло пялиться на увеличившиеся грудные
мышцы и немного сползая, залипаю на кубиках пресса, которые
выглядит сейчас более очерченными...
В голове непрошено всплывают картинки, как я водила пальцами по
этим рельефным мышцам, как он этими завораживающими руками вжимал
меня в себя.
Стоп!
Так вообще все оставшиеся мозги утекут, и я двух слов не смогу
связать.
Мысленно колочу себя по щекам и заставляю поднять глаза
выше.
Надо сказать, мое появление вызвало зеркальный эффект: Матвей в
шоке таращится на меня.
Парень первый приходит в себя.
– Что ты здесь делаешь?
– Можно войти? – спрашиваю вместо ответа.
Отходит в сторону.
Прохожу, заглатывая опасный запах и чувствуя, как дрожат не
только руки, но и коленки.
Скидываю кроссовки, вешаю куртку, и мы снова цепляемся
взглядами.
Глубоко!
Опасно!
Да уж, говорить наедине в пустой квартире – тоже такая себе
перспектива. Не хочу оказаться в его постели, ничего не прояснив, а
как сказала Аллочка: между нами искрит. Так что какой бы игнор
Матвей ни включал, как бы ни старался показать, что я ему
безразлична, это не помогает. Я вижу, как нас затягивает в воронку
обоюдного желания.
– Проходи! – предлагает парень, указывая в сторону комнаты,
разрывая наш взрывоопасный контакт.
Прохожу, чувствуя каждым волоском на теле его обжигающий взгляд,
и еле сдерживаюсь от желания обернуться и поймать с поличным.
Диван, сложенное постельное белье, пару неразобранных
коробок…
Не знаю почему, но я ищу признаки присутствия другой.
Не вижу.
Это обстоятельство окрыляет. Особенно от внезапно пришедшей
мысли: «Чтобы я сейчас делала, если Матвей оказался не один?»
Отбрасываю лишние темы, и без них в голове каша, и, сев на
краешек велюровой поверхности, пытаюсь отыскать в отложенной
папочке на антресоли сознания схему продуманного бессонной ночью
разговора.
Он останавливается у окна напротив и, прислонившись к
подоконнику, смотрит, ожидая, что я начну.