– Ага. Я шел, а он в целлофане уже лежал, упакованный. Меня еще милиционер в подъезд не хотел пускать…
– К черту милиционера! Ты хоть знаешь, что в том целлофане ты должен был лежать, а?
Хорошо еще, что он сидел в кресле, а не то завалился бы от внезапно подступившей слабости, чего доброго.
– Вре-е-ешь! – выдохнул Илья, а у самого глаза такие круглые сделались, что хоть вставляй в них металлические рубли советского образца.
Я выдернул из кармана бумажный листок и положил его на стол перед Деминым. Он даже не сделал попытки взять бумагу в руки и вообще смотрел на нее так, будто в этой бумаженции его, Демина, погибель как раз и заключалась.
– Что это? – сиплым голосом осведомился Илья.
Я плеснул в стакан минералки. Илья протянул было руку за стаканом, но воду я выпил сам.
– Это повестка, – сказал я. – Тебе вызывают в прокуратуру. Я сегодня был у Мартынова… Ты Мартынова-то помнишь?
– Помню.
– Вот он тебя и вызывает.
– Зачем?
– Посмотреть на тебя хочет. До сих пор не верит, что ты живой.
– Женя! – просительно произнес Демин. – Не надо так шутить! Пожалуйста!
У него был такой умоляющий взгляд, что, будь у меня нервишки послабее, я бы разрыдался от жалости к нему, честное слово.
– Мартынов говорит, что того мужика в твоем подъезде убили по ошибке. Он, тот бедолага, – никто, полный ноль, бомж.
– Бомж?
– Именно! И все проблемы у него оттого, что он немного похож на тебя. Усы, комплекция. Ну и еще он в то утро из подъезда выходил аккурат в то время, когда ты обычно на работу отправляешься. Теперь ты понял что к чему?
Я налил минералки и протянул стакан Илье. Он выпил воду жадными глотками висельника, которому была оказана последняя милость.
– Илья! – сказал я внушительно, глядя ему прямо в глаза. – Ты должен вспомнить, кому за последнее время дорогу переходил! Кто может на тебя зуб иметь? Обязательно должен вспомнить! И рассказать Мартынову, когда завтра будешь у него в прокуратуре!
– Ну не знаю я! – застонал Демин. – Ну кому моя жизнь нужна? Ты спятил, что ли? Я обычный завхоз, если разобраться…
– Мартынов говорит, что это из-за хозяйственных дел. То есть из-за финансовых. Платежки, «откат», наличка и прочая дребедень.
– Женька, но за такие суммы не убивают!
Демин подхватился с места, сгреб одну из папок на моем столе, раскрыл ее.
– Ты посмотри! – предложил он мне с жаром, демонстрируя при этом платежки. – Какие тут суммы! Тысяча баксов, две тысячи, три, пять! Ну не убивают за такое!