Военный министр Верховский начал с заявления, что «русская армия существует, исполняет свою задачу и исполнит ее до конца…Речи, что с наступлением холодов армия уйдет из окопов и не исполнит своего долга, – это явный вздор». Указав, что с 1 по 9 октября было 24 «самочинных выступления и 16 раз пришлось применять вооруженную силу, чтобы подавить анархические вспышки», Верховский говорит, что «одна из причин этого – непонимание войсками целей войны». Для поднятия дисциплины в армии и восстановления порядка в стране Военное министерство вносит в Предпарламент законопроекты: об ограничении срока суждения дисциплинарных судов в войсках 48 часами, после чего карательная власть передается начальнику, о создании штрафных полков и требует санкции Предпарламента на применение вооруженной силы: «До сих пор порядок восстанавливался военной организацией, а между тем для восстановления порядка в стране и для применения оружия с целью спасения народа внутри страны нужно, чтобы Совет Республики сказал, что он этого хочет и что в этом он видит единственное спасение… Нужно твердое и определенное постановление Совета Республики, угодно ли ему… чтобы в тех случаях, когда выступает анархическая толпа, к ней применялось оружие, не задумываясь и не стесняясь».
Морской министр Вердеревский остановился на материальном состоянии флота: Балтийский флот до сих пор не испытывал затруднений в материальном снабжении, так как боевой расход был мал; но падение производительности заводов, сокращение доставки металлов и топлива ставит под угрозу ремонт флота. Основной причиной разрыва, происшедшего между командным составом и матросами, явилась привычка скрывать от масс команды правду, благодаря чему в первые же дни революции между командным составом флота и матросами в Гельсингфорсе легла кровь. «Воссоздание дисциплины во флоте так же необходимо, как и в армии, и так же не может быть создано путем угроз и насилий». Для практического введения добровольной дисциплины Морское министерство ставит задачей «ввести в русло работы комитетов и организаций» и проектирует для матросов дисциплинарные суды, а для офицеров – подчиненность исключительно власти начальников: «иначе мы создали бы дурные страсти, потому что судить начальника подчиненным не надлежит».