– Князь очень богат, – добавила Катажина. – И готов взять
Джевицы на обеспечение.
– Не сомневаюсь, – сухо произнес Вацлав Врона.
Божена прибежала в его комнату, когда он уже был готов
освободить ее. Он боялся, что придется уехать, так и не повидав девушку.
Как всегда, бросилась порывисто ему на шею. Вацлав так любил
эту ее непосредственность, такую естественность, лишенную всякого жеманства.
Обнял девушку, прижал к себе сильно.
– Я только узнала, что пан Юрий экстренно уехал, а во дворе
стоит готовая карета для пани Ядвиги, – жарко зашептала она. – Ты уезжаешь?
– Да, любовь моя. И я… я получил отказ от твоих родителей на
брак с тобой.
Божена разжала руки на его шее.
– А как же пан Юрий? Он не поручился за тебя? – пытливо
вглядывалась она в его лицо.
Ее глаза уже заполняли слезы, она все знала наперед, но
разве можно втолковать горькую правду влюбленному сердцу?
– Он сильно спешил, у него не нашлось времени выслушать
меня.
Божена все-таки не удержалась, разрыдалась.
– Не плачь, божья моя девочка, я что-нибудь придумаю.
Вацлав крепко поцеловал ее в губы и ушел.
А она еще долго лежала на кровати, где прошедшей ночью он
шептал ей ласковые словечки. Встала, лишь когда заслышала шум за дверью. Слуги
начали убирать освобожденные рыцарями комнаты.
– Милая, родители ждут тебя в круглом кабинете, – позвала ее
старенькая няня Фелисия после того, как Божена не явилась на обед, сославшись
на недомогание.
– Дочь, нам надо серьезно поговорить, – начал отец.
– Почему? Почему вы отказали ему? – перебила она его.
Мацею было жаль видеть свою девочку такой расстроенной, он
на миг замялся. Тогда разговор в свои руки взяла более твердая Катажина.
– Вацлав Врона не чета тебе. Мелкий дворянин. Обычный мазур,
посвященный в рыцари, – хлестко бросила она.
В устах матери слово «мазур» прозвучало оскорбительно.
– Но ведь дворянин же! – с горячностью бросилась
защищать она своего возлюбленного.
– Без денег и без своего имения! – так же горячо отвечала
мать.
– Пан Мнишек обещал отписать Вацлаву одно из своих
прикарпатских имений неподалеку от Кросно.
– Божена, мы не можем зависеть от милостей пана Мнишека, –
вмешался в их перепалку Мацей. – Наша семья в огромных долгах. Еще и турнир
этот. Так некстати. Он съел наши последние сбережения.
Божена с удивлением уставилась на родителей.