Сейчас маршрут дирижабля лежал в столицу провинции город
Тарисма. Вотчина герцога Ортома Амаринского. От Тарисмы до
поместного графского города Кан было не меньше трехсот километров,
но я надеюсь, что Мира предупредит отца о моем приезде и он вышлет
за мной машину. Как бы он ко мне не относился, но я все-таки
ветеран войны, и его сын. Для отца станет несмываемым позором, если
я буду добираться до родного дома общественным транспортом. Да и
лично в мой адрес это будет крайней формой неуважения, которую я,
по правде сказать не заслужил. Уходя в армию, фактически
отрабатывал дворянскую повинность и в буквальном смысле закрывал
собой финансовую дыру, которую должен был проделать императорский
указ о военных сборах и выплатах.
В размышлениях не заметил, как уснул, и проспал почти три часа.
Сейчас меня последствия ранения не беспокоили. Пребывание в
госпитале позволило основательно заняться телом бедняги Рэна и
полностью привести его в порядок. Так что роль комиссованного по
ранению ветерана приходилось просто отыгрывать.
Полет на дирижабле сильно отличался от путешествия на самолете.
Сам полет проходил на высоте восемь тысяч метров, но мог
измениться, в зависимости от встречных и попутных ветров. В купе
было очень тихо, если не считать естественного шума салона полного
людей. Плюс к этому полет проходил очень плавно, без трясок,
вибраций и воздушных ям. Поэтому складывалось впечатление что ты
находишься на борту круизного лайнера не самого высшего класса,
потому что не было живых музыкантов и большого бассейна с солярием.
Так что почувствовать себя морским путешественником как-то не очень
получалось, тем более что за окном давно стемнело, а мы еще летели
на восток, пересекая часовые пояса.
Немного приведя себя в порядок, я отправился в ресторан. Надеюсь
там предложат что-нибудь получше больничной еды. Во всех
аэрокомпаниях империи монополию на питание пассажиров удерживала
крупная сеть ресторанов премиум класса. Воздушное судно было,
пожалуй, единственным местом, где простолюдин мог позволить себе
такого рода обслуживание и класс. В ресторан этой сети в любом
другом городе, разумеется, мог войти любой желающий, но разделение
на аристократов и простолюдинов там непременно будет, и ценник на
услуги больно ударит по карману именно простолюдина, потому что все
меню для такого гостя окажется раза в три дороже чем для
аристократа. Лишь в аэрокомпаниях ценник был одинаковым для всех.
Высокий уровень технического развития этого мира диктовал свои
условия. И порой за душой у аристократа не было ничего кроме
скромных владений с посредственным доходом и титула. В то время как
простолюдин мог иметь огромный личный капитал, собственную службу
безопасности, дорогую недвижимость и предметы роскоши недоступные
даже знатным дворянам. Помимо этого, у дворян еще была куча
обязательств перед землями и населением которыми они владели перед
имперской короной, перед светским обществом. А у богатого
простолюдина всех этих обязательств не было, но к счастью для
империи и ее титулованных подданных такие олигархи знали свое место
и в высшее общество не лезли. Точнее сказать, их туда не пускали.
Породниться с титулованными особами не стремились, это хоть и не
запрещалось, но считалось в высшей степени неприличным.
Аристократическая фамилия, породнившаяся с простолюдином из-за
финансового благополучия, подвергалась порицанию, бойкоту и
исключением из числа гостей высшего общества. Аристократы могли с
пониманием отнестись к скромности дворянина, не все земли приносили
большой доход, а учитывая расходы на содержание, так и вовсе
держались на грани рентабельности, но вот поправление дел за счет
выгодного брака с простолюдином, или продажей родовых земель
промышленникам, считалось очерняющим, недостойным деянием. «Кровь
не товар», говорили сторонники таких порицаний, и в чем-то они были
правы. Раз уж есть привилегированный класс в обществе, то ему стоит
держаться собственных правил и законов, понятий чести и
добродетелей.