Я мерно шагал за одним из ниргалов, что двигался в голове отряда
и был готов принять на себя первый удар противника – ежели такие
появятся. Именно поэтому я и распорядился на таком построении
отряда: один из ниргалов верхом на лошади едет впереди, за ним иду
я, в середине отряда Лени с Тиксой и замыкающими тяжело шагают еще
двое закованных в металл воина. В случае внезапной атаки у наименее
защищенных гнома и рыжего появляется лишний шанс выхватить оружие и
приготовиться к бою. Помимо заботы о безопасности была еще одна
весомая причина именно такого построения – ниргалы начали
сдавать.
Нет, внешне все было по-прежнему – бесстрастные молчаливые
воины, мрачно смотрящие на мир через узкие смотровые щели и легко
преодолевающие любое сопротивление и препятствие. Все трое ниргалов
спокойно шагали вперед, регулярно принимали пищу, сменялись на
страже, ходили на разведку и за валежником для костра…
Вот только один воин начал серьезно припадать на ногу и с каждым
днем хромота усиливалась. Другой и вовсе вел себя более чем
странно – время от времени резко застывал на месте, через минуту
отмирал и, словно ничего не случилось, продолжал движение. Думаю, я
знал возможную причину такого поведения – если меня не обманывала
память, именно этот ниргал сопровождал меня до самого зиккурата, и
он же вытащил меня из-под воды.
Похоже, купание в ледяной воде не прошло даром.
Последний ниргал продолжал оставаться именно таким воином, каким
я привык их видеть – сильным, несокрушимым, без страха и
эмоций.
Глядя на происходящее, я начал серьезно задумываться о том,
чтобы сделать длительную остановку и дать ниргалам восстановить
силы, но меня неудержимо тянуло домой. Я все откладывал да
откладывал обустройство временного лагеря. И
дооткладывался.
К полудню четвертого дня пути с того момента, как я встретил
Тиксу и Лени, едущий на лошади ниргал вздрогнул всем телом,
накренился на бок и тяжело рухнул в снег. Тот, что «нырял» за мной
и которому я велел передвигаться в седле. Но и эта мера не помогла
и теперь облаченный в тяжелые доспехи человек, широко раскинув руки
в стороны, лежал в сугробе и не подавал признаков жизни. Лишившая
седока лошадь прошла еще несколько шагов и остановилась.
Выругавшись, я шагнул вперед под аккомпанемент встревоженных
возгласов своих спутников и всмотрелся в полузасыпанного снегом
ниргала. Бесполезно. Воин лежал неподвижно, а глухой шлем лишал
меня возможности увидеть лицо. Подойти ближе и проверить дышит ли
он, я не могу - даже с расстояния двух шагов я ощущал слабую волну
тепла, пощипывающую мое лицо и руки. Слишком много тепла. Быстро
остывающие на морозном воздухе доспехи обычно позволяли мне
приближаться к ниргалам достаточно близко, но не в этот
раз.