Отмерев, я прыжками понесся в хвост отряда. Шурды не
показывались на вид, но из кустов продолжали вылетать стрелы и
слышался звенящий звук спускаемых тетив. Несколько стрел с глухим
треском отскочили от брони развернувшегося ниргала. Еще пара ушла в
никуда и безвредно увязла в снегу. Истошно заржала одна из лошадей,
на бегу я успел заметить торчащее из ее крупа древко стрелы. До
Лени мне оставалось всего три шага, когда на моих глазах в него
врезалась стрела и сбила с ног. Рухнув на землю, рыжий судорожно
дернулся, взрывая ногами снег и неподвижно замер.
- Ле-ени! – пронзительно завопил гном, напролом бросаясь к
скрывающим врага зарослям – Заграх ист микердо! Лизерас
микердо!
Лени упал мне под ноги и, чтобы не споткнуться, мне пришлось
совершить прыжок и перескочить через него. Краем глаза я зацепил
быстро краснеющий снег и застывшее лицо. Я не замедлил шаг, но в
тот же миг, меня обуяло дикое бешенство – не уберег! – и с
нечленораздельным ревом я бросился вслед за Тиксой. Сокрушить,
раскромсать врагов на куски, уничтожить проклятых Создателем
тварей, никак не желающих оставить нас в покое!
Мы с гномом оказались гораздо медлительнее, чем слаженно
действующая пара ниргалов. Я не успел нагнать вопящего Тиксу, когда
в воздухе свистнул первый арбалетный болт и вонзился в гущу кустов
– шедший в голове отряда ниргал вступил в бой, за ничтожные
мгновения, успев взвести арбалет, обнаружить врага и спустить
тетиву. Выстрел оказался точным – из зарослей раздался всхлип, с
хрустом ломая ветви, на снег повалился шурд, выпуская из мертвых
рук небольшой изогнутый лук. Второй ниргал, не обращая внимания на
бьющие в него стрелы, вломился в заросли и, резко опустившись на
колено, описал широкую дугу мечом над самой землей. На этот раз
криков последовало куда больше. На снег дождем посыпались срезанные
ветви кустарника, следом рухнули визжащие от боли гоблины, чьи ноги
попали под удар меча. Один попытался встать, еще не понимая, что у
него больше нет ног, но тут же захлебнулся кровью и схватился
руками за рассеченное горло. Из-за кустов послышалась рубленая фраза на гортанном языке, ветви
затрещали, раздаваясь в стороны, из образовавшихся проемов хлынули
истошно завывающие шурды и костяные пауки.
Только тут я понял, что бегу навстречу гоблинам безоружным и
схватился за рукоять болтающегося на поясе меча. На ходу рванул
рукоять, но оружие осталось в ножнах – примерзло. Шанса повторить
рывок не дали – на меня налетел один из верещащих гоблинов и
попытался пырнуть меня в ребра ржавым кинжалом. За его плечами
болтался полупустой колчан – похоже, шурд попросту не успел от него
избавиться, когда приказ погнал его в атаку. Возможно, именно эта
тварь пустила стрелу в Лени. Ярость придала сил, я оттолкнулся от
земли обеими ногами и с ревом врезался в тщедушного гоблина, сбив
его с ног ударом. Оказавшись поверх врага, я инстинктивно прижал
его руки коленями и обеими руками принялся наносить беспорядочные
удары, вымещая всю злобу, что накопилась у меня внутри. Остановился
я лишь, когда шурд конвульсивно затрясся и, испуская дух, засучил
ногами. Не глядя на оставшееся от его головы кровавое месиво, я
подхватил валяющий на снегу кинжал и рывком поднялся на ноги,
взглядом ища следующего врага. От рук буквально искупавшихся в
невыносимо горячей крови гоблина, шел густой белесый пар. Большую
часть моего тела будто окунули в крутой кипяток, но я не обращал
внимания на укусы боли – горячка внезапного боя и испепеляющая меня
ярость были куда сильнее.