Третье бодрствование оказалось более мирным. Во всяком случае,
она была не связана, не изрублена на кусочки и не съедена. И это
точно было лучше того, что преследовало её во сне.
Джайна чуть содрогнулась, коснувшись пальцами головы и стараясь
унять накатившую волну страха.
Сначала, там, во сне, она вновь чувствовала на горле ледяной
металл латной перчатки. Короткая вспышка боли, хруст собственной
шеи. Небытие, принявшее дочь адмирала. Жуткое ощущение. По
настоящему жуткое. Совершенно не то, что она хотела бы испытывать
вновь.
Затем ощущение сна среди пустоты начало меняться. Душа девушки
чувствовала, как мягкий свет окутал её, согревая, пробуждая от
дрёмы, словно заставляя вернуться к жизни. Свет этот не был похож
на солнечный, как и на тот, которым пользовались паладины.
Прохладнее — словно рассвет на стыке ночи и дня. Насыщеннее,
плотнее, чем силы смертных служителей — всё равно, что сравнивать
жидкое молоко с деревенской сметаной. Отливавший серебром, а не
золотом. Джайна чувствовала внимательный и доброжелательный взгляд
сущности, что сейчас окутала девушку своей силой, ощущая себя, как
в материнской колыбели. Она могла лишь догадываться, кто сейчас
держит её душу в своих руках. Догадка оставляла вопросы. Почему
она? Почему не Божественный Свет?
Но потом — в сияющий каскад света ворвалась Тьма. Густая,
чернильная, вызвавшая у чародейки настоящий ужас — настолько сильно
от нового гостя веяло потусторонней мощью, готовой уничтожить
любого, кто встанет на его пути. Если от обладательницы серебряного
света веяло мягким теплом, то здесь… Праудмур словно вышла в мокрой
одежде на ледяной ветер.
Девушка скорее чувствовала, чем видела: на неё смотрят.
Пронизывают взглядом, изучают, взвешивают и измеряют, словно товар
на аукционе Штормграда. Но при этом, она не чувствовала
враждебности. Почему-то сразу промелькнула мысль, что если бы
неведомая сущность была к ней враждебной, от души колдуньи
не осталось бы и мокрого места. Причём мгновенно.
Казалось, Свет и Тьма ведут между собой молчаливый спор,
понятный лишь им одним. Во всяком случае, граница между двумя
Силами кипела и бурлила, точно молоко в котелке, окрашиваясь то в
пепельно-серые, то в жемчужные тона. Пока, наконец, Праудмур не
почувствовала тонкие женские пальцы на своих волосах.