- Понимаю, - начальник даже сочувствия в голове добавил, гад, -
но кроме тебя из наших некому. Фельдшер в машине обязан быть, сам
знаешь.
- А Федя?
- На рыбалку Федя умотал, будет только к вечеру, телефон
недоступен.
Понятно, значит, Фёдор запил - рыбы в их доме сроду не водилось,
даже магазинной.
- Василич? - не сдавался Димка.
Пётр Васильевич был врачом-лаборантом, но работы среднего
медперсонала не чурался.
- Заболел Василич, сердце пошаливает, годы преклонные. Или
хочешь пожилого человека в гроб вогнать?
- И в мыслях не было.
- Вот и молодец. Виталик за тобой подъедет через час-полтора,
отправляйтесь к Нефёдову, знаешь такого?
Был у них в городе такой старичок, скромный и неприметный,
бывший ответственный работник, в девяностых и начале двухтысячных
шалил сильно в пределах области, но потом успокоился, даже
депутатствовал одно время.
- Неужели помер?
- Дочь сегодня утром нашла, повесился.
- Да ну, - удивился Димка, чтобы такой человек, как Нефёдов, с
жизнью счёты свёл, должно было что-то уж больно экстраординарное
произойти.
- Баранки гну.
- Из-за чего такая спешка? - клиенты Самойлова обычно уже никуда
не торопились.
- Дима, родной ты мой человек, не тупи. Участковый уже всё
осмотрел и протокол составил, родственники плачут и готовы платить,
лишь бы от тела избавиться. Пятёрку получишь, дел на два часа. Тебе
позвонил первому, смотри сам, желающих много, и не только на этот
раз, а вообще, если ты такой ленивый.
- Уже выхожу, - тут же согласился парень. - Дай тебе Ктулху,
Натаныч, здоровья и счастья в личной жизни. И деток побольше.
Герман выругался, и отключился. А Димка отправился
собираться.
Герман Натанович Самойлов работал заместителем главного врача
муниципальной больницы и одновременно начальником патотделения,
проще говоря - морга. Его жена одно время трудилась в мэрии, а
потом возглавила городское ритуальное бюро. Судя по тому, что
ездила дамочка на роскошном внедорожнике и на простых смертных
смотрела очень свысока, дело это, несмотря на утверждённые городом
расценки, было очень прибыльное. Остальным доставались сущие крохи,
такие, как Нефёдов, попадались редко, народ в городе был небогат, и
экономил на всём, в том числе и на покойниках. Совали фельдшеру кто
триста, кто пятьсот рублей, но и это были деньги, как говорится,
одна старушка - рубль, а десяток - уже червонец.