– Этот тип опаснее стаи бешеных
волков, но ты, как дурак, продолжаешь лезть на рожон. Ты будто
потерял осторожность и забыл о случившемся в Крусо. Мне в двадцатый
раз придется напомнить тебе о Кристине.
– Я не забыл! – Это
получилось куда более резко, чем я хотел, но старый пеликан мог бы
и промолчать.
Стоило закрыть глаза, и я видел
заброшенное фермерское поле, на котором, точно золотые цветы,
пылали огромные костры. Обугленные трупы, едва дышащая Криста и ее
последние слова… Она умерла до наступления рассвета, так больше и
не проснувшись. Я упустил тот момент, когда ее неглубокое дыхание
остановилось, и просидел рядом с телом, пока не замерз.
С рассветом из Крусо приехали
церковники. Среди них был и Роман. Он ничего мне не сказал, просто
протянул флягу с крепким нарарским бренди и поспешил к сгоревшей
ферме. Я глотал напиток, обжигающий губы и язык, а вокруг суетились
инквизиторы, по периметру территории выстраивалась цепь из
копейщиков городской роты.
Золотые костры к тому времени почти
погасли, но к ним все еще никто не осмеливался приблизиться, такой
они источали жар. Трупы хагжита и наемника погрузили на подъехавшую
телегу, хотели сделать то же с Кристиной, но я так рыкнул на
какого‑то монашка, что от меня отстали до решения легата
кардинала.
Роман вернулся, сказал, чтобы тело
стража оставили в покое, и протянул мне кирку, себе оставив лопату.
Мы направились к находящейся на невысоком пригорке березовой роще и
начали рыть могилу.
Земля была промерзлой, и каждый удар
по ней болью отдавался у меня в ладонях, но я не останавливался, и,
когда мы закончили, кожа была стерта в кровь, а спина ныла. Я
принес Кристину на руках, она оказалась маленькой и удивительно
легкой. Цыган тем временем соорудил из двух молодых березок крест.
Когда над могилой появилась горка земли, а Проповедник дочитал
заупокойную, я протянул кинжал Кристы, которым та владела так
недолго, Роману:
– Поприсутствуй при уничтожении,
пожалуйста. Ты ведь можешь выступать как официальное лицо?
Он кивнул, убрал оружие, спросив:
– А что будешь делать ты?
– Уеду прямо сейчас. Возвращаюсь
в Арденау.
Но цыган воспротивился этому:
– Извини, Людвиг, не получится.
У нас слишком много вопросов к тебе. Придется ответить на
них. – И, видя, что я колеблюсь, с нажимом произнес: – Лучше,
чтобы это произошло в моем присутствии.