– Друзья нужны для того, чтобы
предостерегать от ошибок, – не смутился
я. – Знаешь, к чему приводит подобная игра, если из нее
вовремя не выйти?
– К смерти.
– Правильно, Мюр. Рано или
поздно результат всегда одинаковый – государство в
выигрыше, а те, кто борются с ним, в могиле. Было бы очень печально
узнать, что ты погибла в какой‑нибудь глупой перестрелке, так
ничего и не изменив.
– Ты беспокоишься о моем
будущем?
– На свой манер. Как друг.
Еще одна легкая и немного грустная
улыбка была мне ответом.
– Каждый выбирает свою цель в
жизни, Итан. Я хочу остановить дукса. Ты – искиров. Могу
тебя уверить, что не стремлюсь лезть в неприятности в сложившихся
обстоятельствах. Сейчас говорят о всеобщей стачке, у Риерты есть
шанс для революции, если недовольство рабочих попытаются подавить.
Надо лишь, чтобы возмущение народа достигло предела.
Я фыркнул, поражаясь, что она не
понимает.
– Возмущение народа такая же
капризная вещь, как удача в игорном заведении. На мгновение
вспыхивает и тут же гаснет. На возмущении легко можно устроить
стачку или скоротечный бунт в Стальной Хватке и Верхнем, но не
революцию.
– Да. Я знаю, что для революции
нужны деньги, – согласилась девушка, подпирая кулаком
щеку. – Много‑много чудесных банкнот, которые непонятно
откуда взять.
– Прошли те золотые времена,
когда на монеты можно было нанять полк кондотьеров, который шпагами
и алебардами сместит правителя с трона. Да и вспомни, когда в
последнее время народ смог захватить власть?
– Революция в Республике?
– Тысяча семьсот шестьдесят
восьмой год. Больше ста пятидесяти лет назад. И на борьбу их поднял
четырехлетний голод, а также череда войн с соседями. Тогда от бед
все уже порядком устали. Но чем это обернулось спустя десять лет
анархии? Народ успокоился, поняв, что увяз в гражданской войне и
коалициях бывших революционеров, которые теперь рвали глотки друг
другу. Пришли военные из Ордена Марка, перебили это
недоправительство, на трон посадили нового короля из числа
республиканских дворян, пускай и называют его теперь первым
министром.
– И к чему ты?
– К тому, что с тех пор мир
изменился, как и революции. Риерта тому примером.
– Вот как? – не
поверила она.
– Возьмем, к слову, убийство
прежнего дукса. Все случилось в среде генералов, министров и
аристократов, без привлечения горожан. И такое происходило не
только в Риерте. Но и в Йевене. Когда князь решил потратить весь
бюджет страны на постройку никому не нужных сказочных замков,
бароны объявили его сумасшедшим и тихонько придушили в спальне,
найдя более равнодушного к архитектуре преемника. А Сплав? Лидеров
парламента обвинили в государственной измене и намерении передать
восточные рубежи под управление рузцев. Паны успели сбежать в
Королевство, организовали правительство в изгнании, но в Сплаве
восемь лет уже другая власть, и местные ее легко приняли. О том,
что произошло там, – я поднял палец вверх, указывая
правильное направление на небожителей, – граждане узнают
через неделю или две из утренних газет. Никто в нынешние времена в
момент переворота не делает ставку на народ.