– Смелая версия.
– В смысле нереальная? А ты
подумай. Нам часто кажется – не может быть, этот человек
не такой, – но люди нередко способны на гнусные поступки.
В том числе и работать на врагов своих друзей, если цена
подходящая. Так что я не стал бы исключать предательства. Хотя есть
и еще одна версия…
– Говори уже. – Она
нахмурилась, догадавшись, что я не стремлюсь озвучивать неприятные
для нее вещи.
– Либо кто‑то донес Брайсу на
Кражовски.
– Кто? – Ее голос сел
на пару тонов, потому что Мюр была неглупой девочкой и легко
складывала два и два.
– Кто‑то из тех, кто знал о том,
что Кражовски украл у Хенстриджа. А он, насколько я помню, сообщил
об этом лишь двум людям: Вилли и его помощнику из Йевена. Как его
там? Вильгельм, кажется. Мы встречались в вашем логове.
Девушка гневно тряхнула головой:
– Они не могли! Я уверена.
– Хорошо, – покладисто
согласился я. – Не они. Но, возможно, кто‑то из ваших.
Кто еще знает?
– Я выясню это. Насчет
Брайса…
– Да?
– Я хочу попасть к нему в
дом.
– Надо полагать, чтобы отправить
его в ад?
Она нахмурилась:
– Ты считаешь меня каким‑то
чудовищем. Хенстридж рассказывал, что у себя в доме Брайс хранит
бумаги, касающиеся плакальщиков. Все исследования, описания, их
возможности и способности, тесты. Хенстридж мечтал о том, чтобы
увидеть эти записи.
– Хенстридж
мертв, – напомнил я. – А ты неученый. К чему
они тебе?
– Мы столкнулись с этой тварью
недавно, помнишь? Она живучая и смертельно опасная. Нам повезло его
уничтожить. А что, если в тех документах есть что‑то полезное для
нас? Мы узнаем их слабые стороны, сможем противостоять на равных?
Плакальщики стерегут дукса, и, пока они с ним, никто ничего не
сможет сделать. Ни я, ни Вилли, ни твои «аристократы, военные и
промышленники».
– Они охраняли и прежнего
дукса, – возразил я. – Сама видишь, к чему это
привело.
– Мерген нашел рычаги влияния на
них. Теперь мы должны поступить точно так же. Ты заинтересован в
поисках Кражовски, а я – исследований. Давай объединим
усилия.
– Хм…
– Нет, погоди. Просто подумай
над моим предложением. А пока ты размышляешь, мы отправимся на
праздник?
– Хорошо.
– Хорошо? – Для нее
мое согласие принять участие в карнавале звучало очень
неожиданно. – Ну… Здорово! Тогда встретимся завтра, в
шесть вечера, в Бурсе. Четвертая линия, дом двенадцать.