Кондуктор взяла с меня мелочь, выдала
бледно‑зеленый кусочек картона, приятно хрустнувший в пальцах. Я
встал к окну, держась за полированный поручень и слушая, как
поскрипывают два сцепленных между собой вагона. Внутри работала
маленькая стальная печка, так что пассажирам было относительно
тепло, стекла постоянно запотевали, и приходилось протирать их,
чтобы не пропустить свою остановку.
Я вышел на самом востоке района, там,
где о крутой берег бились волны разбушевавшегося озера. С высоты
они казались маленькими и неопасными, но отсутствие мелких лодок и
катеров на открытой воде говорило знающему человеку о многом. В
проливах сейчас ходили лишь крупные корабли, способные
противостоять беснующейся стихии. Из‑за снегопада отсюда не было
видно далекого противоположного берега Старой Академии, но никто из
живущих здесь не забывал о страшном соседстве, с которым они
вынуждены мириться.
В десяти минутах пешей прогулки,
возвышаясь над районом, довлел Железный гигант. Самый протяженный,
огромный и высокий мост в истории человечества. Он казался
чудовищным механизированным существом, уродом, созданным гением,
угрожающим великаном, заснувшим перед вечностью и превратившимся в
скелет. Нагромождение колоссальных балок, ферм, диафрагм[1],
крепившихся на высоченных быках и устоях[2], нависло над проливом,
соединяя между собой Восточный и Старую Академию.
Искиры, когда заняли Риерту,
планировали взорвать мост, но так и не сделали этого. В городе
шутят, что во всей Империи не хватило бы взрывчатки, чтобы поднять
на воздух столько тонн металла.
Моя цель – низкое
серо‑желтое здание, втиснувшееся между двух доходных
домов, – находилась недалеко от набережной. Раньше, еще
до начала войны, этот район считался довольно престижным среди
рядовых граждан, но после того, как Старую Академию превратили в
заповедник людоедов, цены на жилье упали. О нет, здесь все так же
безопасно, как и прежде, но многие люди стараются не думать о
плохом каждый раз, когда бросают взгляд через пролив.
Так что постепенно в округе
расселились куда менее щепетильные и более толстокожие
жители – алавиты. Район довольно быстро стал этническим и
превратился в центр торговли всяким… не самым важным в жизни
товаром. Шелковыми халатами, туфлями, расшитыми серебряной нитью,
пушистыми коврами, кованой посудой, мебелью из эбенового дерева,
дорогими ароматами, золотыми браслетами, полудрагоценными
поделками, специями и сладостями. От последних могли бы склеиться
зубы даже у контаги.