– Кто же знает,
парень? – Гонец задумчиво облизал ложку. – Разное
говорят. Кое‑кто про заговор твердит. У благородных
за этим не заржавеет. Режут они друг друга никак
не меньше, чем простой люд. А герцог давно не в
ладах со своим кузеном, который так и метит
на Львиный трон. Кто‑то о зимней стуже[4] шепчет,
мол, вновь появилась эта болезнь. Такая дрянь и взрослого
мужика убьет, не говоря уже о детях. А кто‑то
и вовсе небылицы рассказывает. Мол, появились в покоях
герцога шаутты, перебили гвардейцев и челядь, а детей
выпотрошили. Лишь младший сын уцелел – он с отцом
был в охотничьем замке.
– А герцогиня? –
спросила дочь хозяина постоялого двора, перестав убирать
со стола посуду.
– Про нее ничего
не слышал, милая.
Торговец прошептал себе
в бороду, что хорошо было бы, если бы карифку
прикончили демоны. Но никто, кроме Лавиани, этого
не услышал.
– Шаутты! – фыркнул тощий
мужик в стертых сапогах, сидевший возле камина. – Чего
сразу не Скованный?
– Зря смеешься, –
серьезно сказал ему купец‑дагеварец, вновь влезший
в разговор. – Эти твари существуют.
– Ну да. Конечно, –
скривился тот.
Воин посмотрел на мужика
мрачно:
– Если ты не встречал
заблудившегося, это не значит, что его нет. Загляни
на Летос, поймешь, отчего жители ночами сидят по домам.
Второй раз за месяц я слышу о шауттах. В Ириасте,
говорят, они вырезали целую деревню. А на севере,
на дорогах, видели мэлгов. Передовые отряды то и дело
шастают по Накуну, в тысяче лиг от своих берлог.
– Мэлгов? Но ведь они много
веков живут в Пустыни, – удивился юноша. – Рубеж
незыблем.
– Рубеж незыблем лишь
в твоих фантазиях, парень, – усмехнулся воин. –
Граница растянута на сотни лиг. Отряды мэлгов порой проникают
глубоко в наши земли. Просто здесь, на западе,
об этом мало задумываются. Все заняты другими делами.
Кого интересует, как живут люди за Туманным лесом?
– Темные времена настают.
Помяните мое слово, – проронил гонец.
– Не каркай, – одернул
его торговец.
– Рад бы. Да только
война не за горами.
Лавиани не стала больше слушать
и, когда трактирщик поставил на стол горячий горшок, забрала
у него прихватки и отнесла еду в комнату
на первом этаже, пройдя через зал, а затем по более
холодному коридору.
В маленькой комнатушке
на две узких кровати было гораздо теплее – здесь
в жаровне мерцали угли. Шерон, укрытая парой одеял, спала,
отвернувшись к стене. Лавиани достала из сумки травы,
собранные еще до наступления холодов. Растерла между ладоней
сухие листья, вдыхая пряный, чуть горьковатый аромат.