Была глубокая ночь, огонь
в жаровне ослабел, прижался к мерцающим углям
и потерял большую часть тепла. Его рубиновые отсветы
лежали на грубом дощатом полу и части ближайшей кровати,
а дальше в остывающей комнате властвовала тьма.
Лавиани, забившись в угол,
набросив на плечи куртку, слушала ровное дыхание указывающей.
Та, получив дозу снадобья, спала здоровым сном.
В середине ночи сойка, негромко ворча, сняла с так
и не проснувшейся девушки промокшую от пота одежду,
завернула в сухую простыню, накрыв несколькими одеялами.
Если бы нашелся тот,
кто захотел бы поспорить, то женщина готова была
поставить свой нож на то, что к утру Шерон будет
в двух шагах от того, чтобы отправиться в путь.
Лавиани чувствовала присутствие Тэо,
он находился в соседней комнате, за стеной,
но ее способности говорили ей о нем редкими уколами
в сердце и едва слышным шепотом, появляющимся, стоило ей
лишь ослабить волю.
«Убей, убей, убей».
Метка той стороны на лопатке
акробата была для нее такой же раздражающей дрянью,
как шуршание мыши для кошки. Хочешь не хочешь,
а все инстинкты требуют действий.
Причем немедленных.
Она видела, как парень
изменился за эти месяцы. Он меньше улыбался, больше
хмурился, и, хоть легкость не покинула его тело, было заметно,
как участь пустого тяготит его.
За стеной не переставая выл
ветер и бесновалась вьюга.
Краем глаза женщина заметила нечто
странное, повернулась, посмотрела на жаровню.
Она не отрывала от нее взгляда больше минуты, затем
это произошло вновь – несколько белых бликов на мерцающих
рубином углях.
Через секунду она была готова
поклясться, что слышала ослабленный расстоянием
и непогодой крик. Быстро подошла к крохотному окошку,
стараясь разглядеть, что творится на улице.
Почти сразу же по коридору
кто‑то прошел – скрипнула половица. Женщина выглянула
за дверь.
Светловолосый треттинец стоял возле
входа в общий зал, удерживая в руке обнаженный меч.
Он чуть склонил голову, точно большая собака, вслушиваясь, и,
сделав шаг, скрылся из ее поля зрения.
Она услышала, как скрипнули
петли, и внутрь помещения на мгновение ворвался холодный
ветер.
Пальцы Лавиани начали застегивать
деревянные пуговицы на куртке и затягивать кожаные
завязки. Подхватив лежащее под ногами копье,
она выскользнула на улицу, плотно прикрыв за собой
дверь и надеясь, что никто из семьи трактирщика
не проснется и не поставит засов на место
до тех пор, пока она не вернется.