Никаких рук.
Он прятал ладони в карманы, садился на них, сцеплял их за спиной, умудряясь носом и зубами отодвинуть краешек хлопчатобумажной ткани и глубоко вдохнуть аромат моего желания - яркого, чистого, искреннего желания без памяти влюбленной в него молоденькой девушки.
От самого первого прикосновения его языка к мокрым складочкам, которые я тщательно, но напрасно выбривала последние несколько месяцев, я, как мне тогда показалось, потеряла сознание. Может, на секунду, а может, на несколько бесконечно прекрасных минут. Жаркая, ослепительная звезда вспыхнула в точке соприкосновения его языка и моего пульсирующего, набухшего клитора. Мы застонали в голос, оба. Не стесняясь, не сдерживая себя. Меня изогнуло дугой, и блузка сползла еще ниже, обнажив меня до самой талии. Губы пересохли, я захлебывалась то ли переполняющими меня эмоциями, то ли от недостатка воздуха, которого стало вдруг так мало. Внутренние мышцы мелко-мелко задрожали, а тянущая внутри пустота завопила, требуя немедленно заполнить ее. Завопила безмолвно, заставляя тело содрогаться в спазмах и бешено пульсируя, словно отчаянно пытаясь ухватить, задержать, заполнить себя этим божественным шелковым скольжением. И она докричалась - язык Фергала протискивался внутрь, преодолевая легкое сопротивление, и ускользал обратно, дразня обещанием вернуться. Колени упирались в холодную ручку дверцы с одной стороны и в рычаг переключения скоростей на руле до боли. Но мне было плевать в тот момент, что со стороны фордик наверняка похож на трясущегося в припадке паралитика. Мой самый первый оргазм принадлежал моему жениху. Принадлежал во всем своем потрясающем великолепии и безумии первого настоящего женского оргазма, испытанного с первым настоящим мужчиной.
- Детка, ты просто космос. Взорвала мне башку ко всем чертям, - прохрипел Фергал, ловя губами затихающие спазмы.
Но это не я взорвала, а он. Взорвал во мне новую вселенную, чье имя была любовь, конца и края которой я не видела.
До недавнего времени.