– Доброе утро! – расплылась она в
улыбке – не хотелось портить это позднее утро. Она, танцуя, пошла
навстречу мужчине, игнорируя его явное недовольство.
– Не сказал бы, что оно доброе для
вас. Вы припарковались на моем газоне.
Она удивленно оглянулась на свой дом
– и впрямь, тот нагло залез своими колесами на чужой, удивительно
уютный газон. Зато дом не тронул ни один клен, а ведь мог.
– Ой, прошу прощения... Но ночью
закончился бензин, я дотянула докуда смогла...
– И это оказался мой газон и мой
задний двор.
Она предпочла сменить тему, продолжая
улыбаться:
– Не угостите кофе? Так вкусно
пахнет... Дома кофе закончился. – она даже вздохнула, признавая
этот факт. Признаваться, что он закончился давно, она не
собиралась. Зачем мужчине лишняя информация?
– И вода, и еда, и так, что
переночевать негде. – в ответ, явно передразнивая её, вздохнул
мужчина, отставляя на широкие перила кружку. Он стащил с бельевой
веревки футболку, тут же исчезая в её широком вороте. Зря, хотела
сказать она, но решила не сильно наглеть. Даже в футболке мужчина
ей нравился – было в нем что-то неуловимо осеннее. Умирающая тень и
бодрящий кофе сложно сочетаются, но в данном случае они сошлись
идеально.
Она звонко и довольно
рассмеялась:
– Нет, переночевать есть где, на это
не жалуюсь! – Она подошла ближе, ступая на крыльцо. – Угостите?
Он кивнул на стеклянную дверь,
подтягивая длинные рукава синей, как небо, футболки на локти:
– Проходите. Угощу, но потом сразу же
уезжайте. В бензин, простите, не верю.
Он ткнул пальцем вдоль улицы:
– Там заправка, вы не могли проехать
мимо неё.
– А я не оттуда ехала.
– А оттуда, – он указал пальцем в
другую сторону, – не приехать. Тупик. Там Граница.
– А, – старательно умно выдавила из
себя она. – Ясно.
Она прошла в дверь, осматриваясь –
дом встречал её кухней. Она была огромной, рассчитанной на большую
семью. С уютным, на всю стену витражным окном, пускающим во все
стороны разноцветные зайчики. С белой, удобной мебелью, где самым
главным был высокий детский стул у круглого стола с белоснежной
кружевной скатертью. У плиты стояла пачка для блинчиковой смеси,
тарелки и бутылки с молоком. Она замерла, вспоминая свой список. Он
должен уметь стряпать резные, полупрозрачные блинчики. Не упитанные
панкейки, пропитанные кленовым сиропом. Именно блинчики. Такие,
чтобы захватывало дух только от одного аромата. И от мужчины,
стоящего у плиты в джинсах и переднике. Сейчас футболка была весьма
некстати. Впрочем, когда на звук кофемолки откуда-то прибежала
светленькая, чудесная, похожая на отца девочка лет трех, она
простила футболку и выругалась про себя. Наличие ребенка все
объясняло. И усложняло. Осенью и смертью от мужчины пахло не
зря.