— Хороший мальчик, — тонкие пальчики зарылись в мои волосы на затылке, — ответь мне, Бериэль, матушка была настолько ласкова с тобой, что ни осталась и следа от ее игрищ, или дело в чем-то еще?
От страха свело зубы, но я не смел солгать госпоже.
— Я принял пару капель восстанавливающего зелья, госпожа. — Собственный голос предательски дрогнул.
Легкие поглаживания превратились в жесткий захват. Волосы стянуло с такой силой, будто это не хрупкая эльфийка, а взрослый тролль. Она силой запрокинула мою голову, вынуждая закрыть глаза, чтобы не нарушить еще одно правило и не встретиться с ней взглядом.
— Смотри на меня, Бериэль.
Очередной приказ, и я не посмел ослушаться. Пухлые девичьи губы растянулись в кривой ухмылке, искажая милое личико.
— Больше не смей принимать это зелье, только матушка решает, как должно выглядеть твое тело.
— Как прикажете госпожа. — С трудом подавил желание взывать от горькой обиды.
— А теперь одевайся и поспеши, тебе еще завтрак подавать.
Илиниэль отпустила мои волосы и быстро удалилась, оставляя после себя приторный шлейф духов.
С трудом поднявшись, поспешил принять душ и расчесать растрепанные волосы. После такого пробуждения затылок неприятно ныл, но это было мелочью по сравнению с тем, во что мне предстояло облачиться.
Балахон, оставленный перед сном на табуретке, исчез, а на его месте лежало женское платье из бледно-розового шелка. Я понял, что его принесла утренняя гостья, и был растерян. Неужели мне нужно в этом прислуживать госпоже? Мои сомнения развеяла Грета. Гномка пришла, чтобы отвести меня на кухню, но, увидев, что я все еще не собран, недовольно цокнула языком.
— У тебя две минуты, хозяева не любят ждать.
Тяжело вздохнув, вспомнил последние наставления матери. Нельзя позорить семью, нужно быть покладистым рабом, а новая хозяйка ясно дала понять, что за каждую провинность придется дорого заплатить.
Платье надевал аккуратно, боясь повредить тонкую ткань. Если бы не моя худоба и отсутствие корсета, я бы никогда не смог в него влезть. Струящаяся ткань доставала до щиколоток, руки закрывали широкие рукава, а вот заостренные плечи остались полностью открытыми.
Гномка ни словом, ни взглядом не пыталась подшучивать над моим нарядом, за что я был очень благодарен.