- Причем тут вообще Ариана? - не поняла мать.
Сестра закатила глаза и, отвернувшись к окну, чтобы выдернуть из
занавески нитку, цыкнула.
- Ну так она же думает, что страшненькая.
- Вовсе нет, - не согласилась я, - Я вполне нормальная молодая
женщина. Но Рина красивее! И как-то что ли… женственнее? Ну,
понимаешь, если стоим рядом мы вдвоем, посмотрят не на меня.
Мать нахмурилась, будто не понимая, о чем я вообще говорю.
- Так ты оденься как женщина, а не как чучело без пола и
возраста…
- Я ей то же говорю! - горячо согласилась сестра.
Я помотала головой, стоило только представить это жалкое
зрелище. Я всегда заявляла, что это не мое, что это все пустое, а
тут разоденусь? Чтобы привлечь чье-то там внимание?.. Меня на смех
поднимут! И вообще - а вдруг привлеку?!
- Ну уж нет! Если я оденусь, а мужчины не начнут падать
штабелями, штабелями падать начнут моя самооценка, уверенность и
вера в светлое будущее! И вообще, не в красоте же дело! Почему меня
нельзя полюбить такой?
- В бесформенном платье и с скучно прилизанной косой? - деловито
уточнила мать, - Тебе прям списочком или коротенько?
- Давай коротенько!
- Кому нужны лохудры?
Я кивнула.
- Значит, все-таки лохудра.
- Конечно! - закивала сестра, - А я красивая, умная, сильная и
добрая. Да, Кора?
Вы поглядите! Ариана пытается язвить! Редкое зрелище. Как я могу
не поддержать?
- Вот это самомнение, - улыбнулась я, - Ты правда так
думаешь?
Я посмеялась, глядя, как она вспыхнула. Мама улыбнулась, и
напряжение слегка спало. Когда домашние более-менее успокоились, я,
наконец, заглянула в папку с делом. Ее мне дал дядя для написания
статьи, тезисы к которой уже тоже отдельным листом лежали в
папке.
Итак, что мы имеем? Две недели назад по естественным причинам
скончался мельник Петар, а за его смертью последовала череда других
смертей, как будто бы никак не связанных. Почти каждой ночью либо в
черте города, либо в ближайших селах кто-то умирал от неизвестной
болезни. У болезни не было толком симптомов, не было периода
развития - просто люди вдруг плохели и умирали. Из десяти погибших
шестеро умерли либо с именем Петара на устах - если знали - либо
описывали кого-то, очень на него похожего. Трое утверждали, что он
приходил к ним ночью, душил их и пил кровь. Приходил он, по словам
его матери, и к ней, с требованием дать ему башмаки и еду.
Собственно, к ней он первой и наведался - и старуха тут же побежала
всем об этом рассказывать. Были ли следующие показания потерпевших
как-то связаны с действиями, очевидно, сошедшей с ума от горя
матери? Не знаю как, но - наверняка. И все-таки порог солью я бы
посыпала…