Ангары - страница 39

Шрифт

Интервал

миллионы км проползают под солнцем, не сходя с места,

вот они на пригорке царят и, когда я их вижу, внезапно,

словно чулок ледяной мне надевают – это хвощёвое чувство.

Ух! Книгу читать, думать или вспоминать, а я выбираю – смотреть!

Сразу я забываю зайцев осадных и яблоню,

я забываю того, кого вижу.

Что это в небе трепещет леса повыше и солнца пониже?

В этом краю, где женщины до облаков и прозрачны,

зрю ли я позвонок, что напротив пупа, и золотое меж них расстояние,

линию, нить, на какой раздувается жизнь на хромосомах,

как на прищепках – X, Y… Вдруг отстегнётся и по земле

волочится

краем, как пододеяльник пустой, психика чья-то – на то воля Господня.

Там образуются души и бегут в дождевиках, как стрекозах —

мальчишка-кислород и девочка-глюкоза.

2.1. Глава вторая. Битва

Всё отзывается, хотя бы по третьему правилу Ньютона,

пусть неохотно,

как Одиссей, увидавший семью свою; в землю входящая

плотно,

лопата кидает пласт книзу лицом, огороднику это

во благо,

череп я нахожу, у него в челюстях кляп

из чужого флага.

Пётр, град его вечный и тусклый – окошко, заклеенное

газетой;

гетман обеих сторон Днепра запорожского войска

Мазепа;

его крестница Марфа – ведьмачка с черно-бурым румянцем

на скулах;

Карл – рано лысеющий юноша, альфа-омега, Швеция, ваших

загулов,

крепостной гарнизон, воеводы, солдаты обеих держав, пришедших

к позору, к победе, —

я припомню их всех, через полтавское поле сверкая

на велосипеде.

Вижу: копьё разбивает солдату лицо, вынимая из-под верхних зубов

бездну.