На кострами заросшем Плутоне - страница 4

Шрифт
Интервал


в давным-давно просроченное утро.
на общей кухне вздулся потолок,
по жёлтым стенам бурые подтёки.
всего делов, что выдавить стекло
и вывалиться в зыбкие потёмки,
но всё же нет. на «нет» и счастья нет –
одна луна, и та – не в масть, не в пику,
одна любовь – за дым от сигарет,
пусть будет так: зажмурился и выпил
её сполна, оделся, вышел вон.
вон ты идёшь, воспитанный, усталый,
а спросят у тебя: кого/чего,
не вспомнишь даже, как ты объяснял им,
что никого, что незачем, что сыт
и далее – на ломаном транслите.
как поздно – переходишь на курсив:
тушите звёзды, люди, расходитесь

иллюзия

бог покидает небо, уходит в невидаль,
там, где любовь не выдаст и не умрёт.
   не говори, что чего-то на свете не было –
   всякое было на тысячи лет вперёд.
люди себя не помнят, а, вспомнив, крестятся.
тени попались в невод – хорош улов.
    вроде как жизнь не то чтобы и безделица,
    но про неё хватает и пары слов.
в этом вся соль, и она – облизни – горячая,
в этом и счастье: попробуешь – полыхнёт.
       что за дорога такая – назад ворачивай.
       что за телега такая – не развернёшь.
пялится в подоконник звезда кургузая,
бог замедляет речи, пинает снег.
    нет ничего в этом мире (кроме иллюзии,
    что ничего абсолютно на свете нет).
и продолжения, видимо, не последует.
что ни скажи – забудется, дайте срок.
    смерть из того, что ты выдумал, не последнее.
    текст неразборчив. сценарий всегда сырой.

паутина

«представьте себе, будет там одна комнатка, этак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам одни пауки. И вот и вся вечность»

Ф. Достоевский
Скрыв паутиной марлевой дальний стан,
В грязных просветах ловить одичалый блик,
Спешно пейзаж лубочный перелистать.
К вырванной кем-то странице душой прилип.
Впалое небо, чахлый сутулый фон,
Пьяные кедры сговорчивы и милы,
Только настроить осталось лихой развод
У завалящей пилы и пилить, пилить.
Солнце проделает вялый смурной кульбит,
Ловко подставить светилу тугой топчан
И наложить паутину на свет, как бинт,
Чтобы не просочилась в меня печаль.
Не находить себе места, цены, врагов;
Булькать, журчать, пузыриться в текучей мгле.
Больше во внешние заросли ни ногой.
Здесь мои воля и пастбище, смерть и хлеб.

июньское

не то чтобы лето, а так – уходи и не думай,
что скоро совсем никуда, но пока ещё в силе
держать своё сердце, фугасоподобную дуру,