видится: кораблём иду сквозь булыжное море страшное,
ну, каким кораблём – невзрачным таким корабликом.
воздухом наполняются паруса, в закатное окрашенным,
по вкусу напоминающим паприку.
матросы на борту моём голодом вымотаны,
жаждой изувечены, миражами изъедены.
мнятся им девушки, родниковою водою вымытые,
на всё согласные, торопливо раздетые.
а девушкам этим о мускулистых юношах мечтается,
населяющих местности дикие, тестостероном
пропахшие.
девушки хотят заниматься любовью,
но занимаются танцами,
чувственные, бедовые, ненастоящие.
каменные шторма налетают на судёнышко квелое,
впрессовывают его в пучину бетонную,
смертью огрызаются.
матросам является девушка, бутоновая, апрелевая,
улыбаясь, дотрагивается до них раскалёнными пальцами.
и хватают матросы её за тело иллюзорное,
и покрываются руки их ранами ужасающими,
плачут они слезами, огромными, бизоновыми,
девушка гладит их по волосам, цветущая, всепонимающая,
а вокруг всё гудит, чертыхается, дух захватывает,
море выворачивает.
матросы обнимают девушку, ощущают биение жизни,
бессмертию в дар уготованы.
на самом деле ничего этого нет –
есть лишь запах забвения вкрадчивый,