– В редакционной врезке перед интервью говорится: «В связи с присуждением Иосифу Бродскому, последние пятнадцать лет живущему в США, Нобелевской премии по литературе в западной печати появились утверждения, что теперь стихи поэта никогда не будут опубликованы на родине…»
– Таких утверждений не было. Наоборот, выражалась надежда, что мои дела на родине теперь пойдут хорошо.
– …Корреспондент спрашивает Чухонцева: «Судя по сообщениям печати, в апреле этого года вы встречались с поэтом на Международном конгрессе в США по проблемам мировой литературы. Не было ли это самым первым приглашением к сотрудничеству?» Чухонцев отвечает: «Да, это так. В беседе со мной Иосиф Бродский выразил желание, чтобы его стихи были опубликованы в “Новом мире”. Из тех, что написаны за последние пятнадцать лет».
– Это было не так. Чухонцев спросил меня, как бы я отнесся к тому, что мои стихи напечатают в «Новом мире». Я ответил, что в принципе не возражаю, а дальше действительно поставил условие, чтобы это не были давние стихи.
Можно, конечно, счесть, что в этом случае и я, и Иосиф придрались к мелочи: так ли уж велика разница между «выразил желание» и «в принципе не возражаю»? Однако вспомним, что речь идет не просто о поэте, по каким-то там личным или даже творческим причинам «последние пятнадцать лет живущем в США», но о поэте, побывавшем в ссылке, а затем насильственно принужденном к изгнанию, о поэте с ярко выраженным негативным отношением к «советскому государственному и общественному строю» (если пользоваться формулировками УК), о – в конце-то концов – члене редколлегии и постояннейшем авторе «Континента». Хорошо ли о таком человеке говорить, что он «выразил желание», то есть попросту попросил, чтобы его напечатали? Притом, вероятно, никто Чухонцева за язык не тянул: сумел же он на вопрос о том, как Бродский «отнесся к переменам, происходящим в нашей стране», ответить, ни словом не сказав о пресловутых переменах:
“О его позиции мне сказать трудно. От американских писателей я знаю, что это человек, в общем-то, сдержанный в суждениях. Но при личной встрече я убедился, что он внимательно следит за развитием нашей поэзии и своей поэтической родиной по-прежнему считает Россию”.
Трудно спорить и с тем, что говорит Чухонцев о самой поэзии Бродского, – не потому, что его суждения бесспорны: они как раз довольно спорны, но в них выражена его личная оценка творчества Бродского.