– Вы очень внимательны к интонации своих и чужих стихов. Как бы вы описали доминирующую интонацию стихов Бродского? Как стороннего наблюдателя или как участника всего происходящего?
– Как слушателя или даже «слышителя» – того, что вовне стихов, и того, что внутри их, вовне его самого и внутри. То есть участник и наблюдатель – не те термины, в которых я это воспринимаю. Это, впрочем, наверное, свойство моего восприятия, не объективного, направленного (в стихах и в отношении к стихам) на слух.
– Вам не кажется, что многие формулировки Бродского в стихах и в прозе звучат как назидательные? Может ли Бродский «научить нас жить», как вас научила жить Ахматова?
– «Назидательность» у Бродского – на мой взгляд, свойство не этики стихов, а поэтики. У него ведь вообще часты формулировки, подобные естественнонаучным формулам, особенно в 70—80-е годы. «Назидательность» входит сюда же. Конечно, в человеческом поведении Иосифа были многие вещи, которые мне импонировали, были близки, но «учителем жизни» он для меня не был. Может ли – теперь, то есть только стихами – «научить жить нас», то есть кого-то? Почему бы и нет? Но это не специфика его стихов.
– Вы глубоко уважали Ахматову и имели счастье знать ее лично. Говорили ли вы с Анной Андреевной о Бродском?
– Ну наверняка говорила, но ничего конкретного не помню. Помню лишь, как она его любила, как за него волновалась, когда его арестовали и вплоть до самого освобождения. Помню их вместе – еще до его ареста, но всегда в большой компании. Она очень нежно к нему относилась.
– Есть у вас и одно существенное расхождение с Иосифом. Вы любили и разлюбили Цветаеву, а он считал Марину Ивановну «самым грандиозным явлением, которое вообще знала русская поэзия». За что, по-вашему, он так высоко ее ценил?
– Знаете, я так этого и не поняла. За «величие замысла»? Но мне всегда кажется, что и Ахматова повторяла эти слова с легкой иронией. «Грандиозное явление» – наверно, грандиозное. Согласна. Но вот вам «учитель жизни» наоборот. Да и «учитель стихов», по-моему, тоже наоборот. Мне кажется, что Иосиф, преклоняясь перед ней, слава Богу, ничему от нее не научился.
– С другой стороны, Бродский говорил, что все, что он делает и пишет, «это в конечном счете и есть рассказ об Ахматовой». Как вам видится слияние этих огромных рек в море по имени «Иосиф Бродский»?